Искусство древней и средневековой Монголии

Искусство древней и средневековой Монголии

Бескрайние степи Монголии — зеленые и благоухающие летом, угрюмые зимой — полны неразгаданных тайн. То и дело встречаются курганы с каменными плитами и изваяниями, каменные стелы, разрушенные монастыри, древ­ние крепости и города, окруженные земляными валами, с руинами дворцов, храмов, домов. Многие из них еще ждут археологов...

В прошлом веке раскопками в Монголии занялся русский ученый, языковед и этнограф В. В. Радлов. Особенно много загадок удалось разрешить монгольским ученым в содружестве с советской экспедицией под руководством археолога С. В. Киселева в 1948—1949 гг. Теперь известно, что Монголия не была стра­ной, где бродили только орды диких кочевни­ков, как думали раньше. На ее территории с давних времен существовали важные центры культуры.

Чтобы понять искусство Монголии, надо помнить, что она находится на пересечении торговых путей Центральной Азии, связывав­ших древние центры культуры: Индию, Сред­нюю Азию, Китай и Тибет. И естественно, искусство Монголии развивалось в связи, а иногда и под влиянием искусства этих стран.

Монгольские памятники древности расска­зывают о разных эпохах и народах, населявших когда-то эту страну. Знаменитые оленные камни монголов, на которых вырезаны стре­мительно мчащиеся олени с ветвистыми рогами, сменяются гуннскими курганами.

Гунны, правившие на рубеже нашей эры Монголией и всей Центральной Азией, хорони­ли своих вождей — шаньюев в подземных бре­венчатых склепах, задрапированных тканями и наполненных местными и привозными вещами из золота, серебра, нефрита, лака, янтаря. Такие курганы были раскопаны в горах Ноин-Улы русским путешественником и исследовате­лем Центральной Азии П. К. Козловым, воз­главившим в 1925—1926 гг. Монголо-Тибетскую экспедицию.

После тюрков, создавших в VI—VIII вв. могущественную империю, в степях Монголии остались надгробные памятники: стелы, каменные бабы, изображения умерших, рядом с которыми лежат длинные ряды камней, обозначающие врагов, убитых захороненным здесь воином. Недавно археологам удалось найти еще одно замечательное произведение древнетюркского искусства — голову знаменитого тюркского хана Кюльтегина. Ждет исследователей и Хара-Балгас — столица уйгурского государства (IX в.). Много непонятного еще в культуре киданей (XI — XII вв.) — народа, родственного монголам и создавшего свою, еще не расшифро­ванную письменность. Кидани оставили в Мон­голии великолепные образцы настен­ной росписи.

Фламандский путешественник Биллем Рубрук еще в XIII в. описал, как выглядела сто­лица монгольской империи Каракорум, осно­ванная Чингисханом. Особенное впечатление произвел на него ханский дворец. В середине он напоминал корабль, а боковые его стороны были отделены двумя рядами колонн. У дворца находилось серебряное дерево с че­тырьмя серебряными львами у корней и змеями на ветвях.

Как свидетельствуют историки, дворец в Каракоруме строили пленники Чин­гисхана: венгры, англичане, французы и рус­ские. При недавних раскопках в Каракоруме на­шли много вещей, сделанных ремесленниками: серебряные чаши и браслеты, изделия из металла, керамику.

Кончилась эпоха великих походов, монголы рассеялись по всему свету. Грабительская политика правителей гибельно отразилась на дальнейшей судьбе монгольского народа, за­держав его развитие. В XVI в. в Монголию из Тибета приходит одна из ветвей буддийской религии — ламаизм, который повлиял на всю духовную жизнь Монголии. Искусство целиком подпадает под влияние этой религии. Страна покрывается сетью монастырей, приходится содержать колоссальную армию духовных на­ставников — лам.

Ламаистское учение принесло с собой из Тибета бесчисленный сонм божеств: добрых, помогающих праведникам, и грозных, караю­щих грешников. Злобных божеств изображали многорукими и многоногими, с ожерельями из человеческих голов и с чашами из черепов. Творчество монгольских художников было огра­ничено строгими религиозными канонами. Но, несмотря на эти строгие правила, в народном творчестве, кроме традиционных ламаистских божеств, появляются новые любимые аратами (так в Монголии называют тружеников-ското­водов) персонажи, например борец за правду богатырь Гэсер, или Белый Старец. Наряду с монастырскими постройками, вы­полненными в тибетско-китайском стиле (см. ст. «Искусство древнего и средневекового Ки­тая»), возникает своеобразная монгольская архитектура. Ее формы напоминают обычную юрту. Для таких зданий характерны зеленая глазурованная черепица, позолоченные капите­ли и резные украшения.

Народное творчество находило выражение в любовном украшении небогатого инвентаря кочевника. Монгольские мастера вырезали изде­лия из дерева и кости, чеканили серебряные блюда и украшения, занимались художествен­ной вышивкой и аппликацией. Народные умельцы, сохранявшие древние традиции, счи­тали, что цвета и орнаменты подобны буквам,

и выражали с их помощью свои мысли и чувства. Так, чеканка на стремени передавала пожела­ние удачи всаднику, быстроты и неутомимости коню. Затейливая резьба на замке сундука и двери обозначала его несокрушимость и кре­пость.

Давно ушла в прошлое старая Монголия с ее разбросанными по всей стране 800 мона­стырями и 100 тысячами лам. Монголия сегод­ня — равноправный член социалистической семьи народов. И конечно, совсем иным стал быт аратов и рабочих, иными стали темы и формы искусства (см. ст. «Искусство Монголь­ской Народной Республики»).