Театры Парижа и Лондона XVII-XVIII вв.

Театры Парижа и Лондона XVII-XVIII вв.

Житель Лондона и Парижа порой оказы­вается сегодня на спектакле в том же самом здании, где когда-то актеры выступали перед господами в пудреных париках и расшитых камзолах. Если бы сегодняшний зритель пере­несся в XVIII в. в зал театра «Комеди Франсез» (театра французской комедии), основан­ного в 1680 г., то его поразило бы многое.

...Перед сценой на паркетном полу стоят отгороженные от зала перильцами стулья и пюпитры для музыкантов, затем еще три ряда кресел» а потом паркет обрывается,— и на простом дощатом полу нет ни скамей, ни стуль­ев. Пусты и семь широких ступеней амфитеатра. И так же пуста сцена. Ее можно видеть всю — она без занавеса, у нее есть кулисы, но не видно никаких декораций. Кончается сцена рисо­ванным задником.

Иногда на сцене публики набивается столь­ко, что актерам приходится проталкиваться на авансцену.

Хорошо, что на сцене актерам не нужно много места. Ведь движутся они медленно, с достоинством, никогда не отворачиваясь от публики. Жесты их красивы, отточенны, голоса звучны и поставлены, как у оперных певцов, походка балетная. Мужчины все как на подбор — красавцы огромного роста. Одеты они в парчо­вые панцири и странные юбочки под не менее странным названием «тоннеле» — «бочонок». На головах актеров — огромные парики и рим­ские шлемы, на ногах — красные сапоги. Акт­рисы кажутся рядом с ними небольшими и хрупкими, но при сравнении со зрительни­цами сразу видно, как они величавы, вырази­тельны, высоки. Это — классицистиче­ский театр XVII—XVIII вв., его актеры и актрисы. Но постепенно, незаметно сцена ме­нялась и менялись актеры.

«МЫ НИКОГДА НЕ ДОЛЖНЫ ЗАБЫВАТЬ, ЧТО ТЕАТРАЛЬНЫЕ ПОДМОСТКИ СЛУЖАТ ВСЕНА­РОДНОЙ ШКОЛОЙ».

К. ГОЦЦИ

В начале XVIII в. одним из ведущих актеров театра «Комеди Франсез» стал ученик Мольера— Мишель Барон (1653—1729; см. ст. «Жан Батист Мольер»). Он начал проводить свою реформу театра, и классицистическая манера игры ста­ла ближе к правде. Люди, которых изображал на сцене Барон, были живее, человечнее, чем прежде. Они уже не декламировали, а говорили,— более подчеркнуто и выразительно, ко­нечно, чем говорят актеры сейчас, но, во вся­ком случае, необычно просто для тогдаш­него зрителя. Мишель Барон начинал играть, едва выходил на сцену, он умел не только гово­рить сам, но и слушать других, на лице его отображались чувства, испытываемые героем.

Замечательная актриса «Комеди Франсез» Адриенна Лекуврёр (1692—1730) обладала ог­ромным лирическим дарованием.

Драматургия Вольтера потребовала новых перемен на сцене и в актерской игре. В его пье­сах было больше действия, чувства его героев были живее.

Со сцены выселили зрителей. На ней стали чаще появляться объемные декорации, на ней теперь, если нужно, могла двигаться и волно­ваться толпа.

Актеры и актрисы, пришедшие на сцену вместе с вольтеровской просветительской дра­матургией, обращались не только к уму и вкусу, но и к сердцу зрителей (см. т. 11 ДЭ, ст. «Вольтер»). В это время особенно прослави­лись две актрисы — Мари Дюмениль (1713— 1802) и Ипполита Клерон (1723—1803). Они были удивительно не похожи друг на друга. Дюмениль особенно волновала зрителей тогда, когда сильное волнение охватывало ее. Тогда она заставляла зал замирать от ужаса и рыдать вместе с собой. Клерон же не волно­валась никогда. Она была актрисой техники, точного расчета, высокой культуры и трудолю­бия. Она обладала тем преимуществом, что была ровной, одинаковой от спектакля к спектаклю, но «пустых» мест — непонятных и плохо сыгранных — в ее ролях не было. К тому же, как ни холодна оставалась она сама, зрителю казалось, что ее героиня одушевлена самыми горячими страстями.

Анри Луи Лекен (1729—1778) воспитан был как актер самим Вольтером. Он играл во всех вольтеровских трагедиях, поставленных на сцене «Комеди Франсез». Лекен — демократический актер, движимый просветительской идеей, и его толкование классицизма самое гражданствен­ное и реалистичное для того времени. Лекен был естественнее и проще всех других класси­цистов. Его позы были скульптурно отточены, но при этом глубоко осмысленны и эмоциональ­ны. Его игру отличали суровая мощь, энергия, динамика страстей.

Посетим теперь театры другой столицы Ев­ропы — Лондона. В 1663 г. в Лондоне был основан монопольный театр «Друри-Лейн».. Еще через несколько десятилетий появился другой театр — «Ковент-Гарден» (1732). Здесь было меньше порядка. Публика, врываясь в зрительный зал, мчалась прямо по скамьям партера вперед, чтобы захватить места поближе к сцене. Время от времени происходили «теат­ральные бунты» — зрители, недовольные спек­таклем, повышением цен, каким-то исполнителем, заглушали голоса актеров, швыряли апель­сины или начинали крушить все на сцене.

В этом буйном Лондоне XVIII в. актеры ста­рались выступать на сцене так же чинно и гово­рить такими же размеренными звучными голо­сами, как в Париже. Однако английский клас­сицизм не был законченным, цельным,— его все время подрывала реалистическая традиция, идущая от Шекспира.

Актер Томас Беттертон (1635—1710) играл роль Гамлета так, как играл ее некогда Бербедж, получавший указания от самого Шекспи­ра (см. ст. «Театр эпохи Возрождения»). Круп­нейший актер-классицист Джеймс Куин (1693— 1766) казался англичанам чересчур класси­цистом, а французам — недостаточно класси­цистом; роль Фальстафа он вообще сыграл реа­листически. Реализм завоевал успех в Англии раньше, чем во Франции.

В 1741 г. Чарлз Маклин (1697—1797) заме­чательно реалистично сыграл Шейлока в «Ве­нецианском купце» Шекспира. Несколько меся­цев спустя в шекспировской роли Ричарда III выступил Дэвид Гаррик (1717—1779). Этот замечательный реалистический актер стал круп­нейшим актером XVIII столетия. Гаррик оди­наково хорошо играл комические и трагические роли. Как мимист Гаррик не знал себе равных. Его лицо могло последовательно изображать все оттенки и переходы чувств. Он умел быть смешным, жалким, величественным, страш­ным. Гаррик был очень умным актером, актером богато разработанной и точной техники и в то же время актером чувства. Однажды, играя короля Лира в трагедии Шекспира, Гаррик так увлекся, что сорвал с головы парик и швырнул его в сторону

Гаррик в течение многих лет руководил «Друри-Лейном», где собрал замечательную труппу и поставил 25 шекспировских спектак­лей. До него никто не работал так добросовест­но и упорно над постановкой Шекспира, и после Гаррика Шекспира научились ценить больше, чем прежде. Слава этого актера гремела по все­му миру.

Творчество Гаррика подвело итог развития театра XVIII в.— от классицизма к реализму.