Революционные песни

Революционные песни

Песня, всем доступная и понятная, зажигающая сердца, — сильнейшее средство пропаганды освободительных идей. Это хорошо понимали первые русские революционеры-декабристы. К. Рылеев и А. Бестужев сочинили несколько стихотворений на народные напевы. Эти песни настраивали про­тив царя и вельмож.

Новые песни появились тогда, ког­да властителями дум передовой моло­дежи стали Герцен и Чернышевский. Политические заключенные во время долгих переходов по этапу и в тюрьмах пели положенные на музыку стихи Некрасова ( ч< Назови мне такую оби­тель...»), Огарева, Плещеева. Гимном революционеров этой эпохи была пес­ня «Смело, друзья, не теряйте бодрость в неравном бою...» на слова друга Чернышевского поэта М. Л. Михайлова, погибшего на цар­ской каторге.

Некоторые песни революционных народников 60—70-х годов сохранили популярность и в последующие годы. Среди них известная «Дубинушка» (ее пел позднее, в 1905 г., Ф. И. Ша­ляпин).

...В 1876 г. петербургские студен­ты провожали в последний путь своего товарища Чернышева, замученного в царской тюрьме. Писатель и поэт Г. А. Мачтет откликнулся на это собы­тие стихотворением «Последнее про­сти» , которое начиналось словами «Замучен тяжелой неволей...». Оно было вскоре тайно переслано за гра­ницу и напечатано в Лондоне, в жур­нале русских революционеров-эмигран­тов . И когда год спустя жертвой царизма пал еще один петербургский студент — Подлевский, на его похоро­нах звучала песня «Замучен тяжелой неволей».

Эту песню пел в кругу друзей Алек­сандр Ульянов накануне покушения на царя Александра III. Она стала любимой песней Владимира Ильича Ленина.

Песни народников большей частью полны грустного раздумья. Их мело­дии льются плавно и неторопливо, как долгое печальное повествование или проникновенная жалоба. Порою в них слышатся преображенные интонации лирических бытовых напевов. На­пример, в мелодии «Замучен тяже­лой неволей» узнаются интонации песни «Среди долины ровныя». Только немногие песни народников приближаются к энергичному маршу («Смело, друзья, не теряйте...»). В остальных же если и передано раз­меренное движение людской массы, то и тогда слышится не бодрый шаг демонстрантов, а медленная поступь траурного шествия.

В революционных песнях 60 — 80-х годов временами звучит и надежда: «Настанет пора, и проснет­ся народ...» Когда в конце XIX в. в России развернулось революционное движение пролетариата, новое поко­ление борцов, ясно видевшее путь к свободе и твердо уверенное в победе, не захотело мириться с жертвен­ностью прежних песен.

В 1875 г. русский революционер Петр Лавров написал песню, начинаю­щуюся словами «Отречемся от старо­го мира...». Песня обращалась теперь к русским пролетариям: «Вставай, подымайся, рабочий народ!» Так родилась «Рабочая (или Русская) марсельеза». От французской она отличалась не только словами; в ней несколько изменилась и музыка, став­шая более простой и более близкой боевому маршу.

«Эту песню пели тише других, но она звучала сильнее всех и обнима­ла людей, как воздух мартовского дня — первого дня грядущей весны»— так говорится в романе М. Горького «Мать» о «Рабочей марсельезе». С этой песней боролись за сво­боду несколько поколений революцио­неров.

«Надо, чтоб песня отвагой гре­мела, в сердце будила спасительный гнев!» — писал пролетарский поэт Лео­нид Радин, автор замечательной рево­люционной песни «Смело, товарищи, в ногу» на измененный мотив ста­рой студенческой песни «Медленно движется время». Он сложил ее в одиночной камере Таганской тюрьмы в 1897 г. Уже через год ее пел в Шушенском В. И. Ленин вместе с товарищами по ссылке.

Почти одновременно с этой песней появились и другие боевые рабочие гимны. Соратник Ленина по «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса» Глеб Максимилианович Кржи­жановский, находясь в тюрьме, соз­дал русские тексты украинской рево­люционной песни «Беснуйтесь, тира­ны» и польской «Варшавянки». На рубеже XIX и XX вв. стали рас­пространяться в России «Интерна­ционал» и польская песня «Красное знамя» (родина ее музыки — Швейцария; в Польшу она пришла из Франции).

В надежные руки русских рабочих «Интернационал» попал еще в начале XX в., когда революционер А. Я. Коц, по профессии горный мастер, перевел его на русский язык. В России песню стали петь несколько иначе, чем во Франции, — тверже, решительнее и в то же время шире и торжественнее — как гимн. Строки «Интернационала» цитировались в большевистских газе­тах и листовках, в работах В. И. Ле­нина. Постепенно с ним знакомилось все большее число рабочих. После 25 октября 1917 г. припев пролетарской песни зазвучал по-новому. Раньше он начинался словами: «Это будет послед­ний и решительный бой...» А теперь стали петь: «Это есть наш послед­ний...» Пролетарские гимны полны четкого, энергичного маршевого дви­жения («Интернационал», «Смело, то­варищи, в ногу», «Красное знамя»). Решительный ритм марша даже ми­норным напевам придает сурово-му­жественный характер («Варшавян­ка», «Беснуйтесь, тираны»). Боевым лозунгам, звучащим в текстах, отве­чают призывные интонации музыки. Некоторые мелодические обороты, например начало «Интернационала» и «Красного знамени», концовка куплета в песне «Смело, товарищи, в ногу», звучат как ораторские обра­щения. Другие порой напоминают сигналы трубы, зовы фанфар, как в «Красном знамени»: «Лейся вдаль, наш напев... » «Интернационал» стал государственным гимном мо­лодой Советской республики. Его пели бойцы гражданской войны, за­щищавшие завоевания Октября. Бессмертная песня звучала и на фрон­тах Великой Отечественной войны, а теперь это гимн Коммунистической партии Советского Союза.

Революционные песни живут вме­сте с нами: мы поем их на торжест­венных собраниях и демонстрациях, слышим по радио, телевидению и в концертах. Их интонации и ритмы во­шли как характернейший элемент в музыкальный язык советской музыки, в песни и симфонии, в оперы и орато­рии. Так, и песни первой русской рево­люции 1905 года получили вторую жизнь в Одиннадцатой симфонии («1965 год») Д. Шостаковича.

«Старое, но грозное оружие» не утратило своей силы воздействия и в наши дни.