.
Меню сайта
|
Кристоф Виллибальд ГлюкКристоф Виллибальд ГлюкО том, каким был в зрелые годы прославленный композитор, мы узнаём из знаменитой новеллы немецкого писателя Гофмана «Кавалер Глюк» (см. т. 11 ДЭ, ст. «Эрнст Теодор Амадей Гофман»). Писателю удалось уловить и передать характер творчества Глюка, внутренний дух его искусства. Так же выразителен и правдив в новелле облик Глюка. Он таков, каким мы можем себе его вообразить, послушав музыку. «Никогда в жизни ничье лицо и весь облик не производили на меня с первой минуты столь глубокого впечатления,— восклицает писатель.— Чуть изогнутая линия носа плавно переходит в широкий открытый лоб... глаза сверкают каким-то юношеским огнем. Удивительная выразительность лица, ироническая усмешка губ — все это поражало». Мы видим Глюка и за клавесином — он играет и поет сцену из своей оперы «Армида». Властно заключал он в звуки все, в чем с предельной силой выражается ненависть, любовь, отчаяние, неистовство. Его слушатель взволнован, сражен, потрясен силой сокрушительных страстей, наполняющих музыку... Именно таким Глюка и знали современники: горячим, порывистым, смелым до дерзости. Иным ему и быть нельзя: оперы, которые он писал, настолько необычны, новы и по содержанию, и по манере героев выражать свои чувства, что композитору потребовалась немалая смелость и сила характера для отстаивания своего дела. Однако Глюк был не только смелым художником, но и мужественным человеком. И он горячо верил в свою правоту. В историю мировой музыки Глюк вошел как композитор, положивший начало новому оперному стилю. Европейская оперная сцена в ту пору, когда он начинал свою творческую жизнь, переживала упадок. Здесь господствовали устарелые манерные приемы, итальянские певцы заботились лишь о том, чтобы показать свое умение и мастерство. А им в угоду некоторые композиторы кстати и некстати вставляли в партии героев виртуозные арии, пренебрегая правдивостью драматического действия. Сюжеты были пусты и бессодержательны: это было чисто внешнее, развлекательное искусство. Сам Глюк не избежал влияния итальянской оперы-сериа, написав свыше двух десятков опер и балетов подобного рода. Но вот в 1762 г. в Вене он ставит своего «Орфея», ознаменовавшего начало той революции, которая на многие десятилетия вперед предопределила пути европейского оперного театра — немецкого, французского, итальянского. «Орфей» — произведение, в котором автор нашел иных героев — чистых, мужественных, сильных, отказавшись от условностей устаревшего оперного стиля. Как Глюк писал позднее, он всячески пытался драматизировать оперу, т. е. вернуть ей утраченную правдивость, естественность действия, правду чувств. По мысли Глюка, музыка должна всецело подчиняться драматическому действию, раскрывая его и характеризуя героев. Именно такова опера «Орфей», на первых порах смутившая слушателей непривычной простотой и взволнованностью. Здесь нет ничего искусственного, условного. Лучшие оперы Глюка — «Альцеста» (1767), «Ифигения в Авлиде» (1774), «Армида» (1777), «Ифигения в Тавриде» (1779). Все они написаны на сюжеты мифов и трагедий древних греческих писателей (за исключением «Армиды»). Это не случайный выбор: именно в античном искусстве нашел Глюк большие и сильные страсти, могучие характеры, высокий драматизм. И Орфей, не побоявшийся спуститься в ад за своей умершей супругой, и благородная Ифигения, готовая без колебаний пожертвовать собой для блага родины, и самоотверженная Альцеста, отказывающаяся от жизни ради спасения мужа,— для каждого из этих героев композитор нашел сильную, смелую музыкальную речь, запечатлев их душевные порывы, мощь и чистоту страстей, драматизм переживаемых событий. К мелодиям, отразившим весь этот мир,— мелодиям широким и полноводным — и сегодня мы прислушиваемся с волнением и душевным беспокойством. Жизнь Глюка была нелегка и непроста. Немало пришлось ему постранствовать, немало обид он вытерпел и от публики, не понимавшей его творчества, и от вельможных покровителей, притеснявших его. Но он ни разу не поступился своими творческими принципами. Детство его протекало в лесничестве, в богемских лесах, в простой и вольной обстановке. Далее — учение и жизнь в итальянских городах; здесь он понемногу начинает писать, ставит свои первые оперы. В 1750 г. мы находим Глюка в Вене; снова оперы, большей частью традиционные. И вот в 1762 г. «Орфей» — опера, вошедшая в историю как произведение новаторское, открывшая новую эпоху музыкального театра Европы. Затем другие реформаторские оперы, переезд в Париж, новая постановка и новый вариант «Орфея». Споры вокруг премьер опер Глюка и его имени. Парижская публика разделилась на ярых сторонников и противников Глюка, некоторые противопоставляли глюковскому стилю творчество итальянского композитора Пиччинни, который сам, впрочем, стоял в стороне от борьбы. «Глюкисты» и «пиччиннисты» полемизировали, боролись, шумели, страсти накалялись. Но, несмотря на шум и споры, на упрямство одних и запальчивость других, вопреки непониманию и косности, время делало свое дело. Музыка Глюка постепенно завоевывала любовь народа. Слава композитора росла все более к концу его жизни. А последующим поколениям музыкантов и слушателей уже нетрудно было разгадать, что в музыке Глюка живет будущее — будущее немецкой и европейской музыкальной культуры. Спустя много десятилетий великие принципы Глюка снова оживали в симфониях и операх Бетховена, операх Вагнера и в произведениях других выдающихся композиторов.
|
ПОИСК
Block title
|