Музыка средневековья и эпохи возрождения. Музыка XVII в.

Музыка средневековья и эпохи возрождения. Музыка XVII в.

...На просторном внутреннем дворе старин­ного замка необычно оживленно. Знатные сеньоры со своими супругами и детьми, много­численная челядь и даже окрестные крестья­не — все собрались на состязание труба­дур о в. Один за другим на середину круга выходят рыцари, и каждый — в сопровождении музыкантов — поет какую-нибудь песню: о во­инской отваге, о подвигах, о преданности и вер­ности своей Прекрасной даме. Тот, чья песня покажется собравшимся самой красивой, будет объявлен победителем. Хозяин замка, благород­ный граф, вручит ему в награду драгоценный кубок, а та, кого трубадур назвал Прекрасной дамой, бросит к его ногам цветок...

Трубадурами — изобретателями — на ис­ходе средневековья называли тех, кто сам «изобретал», придумывал свои песни — и слова и нередко музыку. Среди первых трубадуров встречались и герцоги, и даже короли (король Наварры Тибо и английский король Ричард Львиное Сердце). Но потом, к концу XII в., с благородными рыцарями стали соперничать в сочинении песен горожане, а странствующие музыканты — менестрели, жонгле­ры, шпильманы — подхватывали эти песни и разносили их из края в край...

В средние века церковь преследовала акте­ров и музыкантов, объявляла пение и танцы «бесовскими игрищами». Но народные мелодии звучали в песнях трубадуров, а порой прони­кали даже в церковную музыку.

Когда в начале XIII в. был достроен собор Парижской богоматери, под сводами его раз­местилась певческая школа, самая прославлен­ная в средние века. Здесь музыкантов и певцов обучали искусству вокальной полифонии (вид многоголосия). В полифонии звучал не один голос, как это было в народных песнях или у трубадуров, а несколько голосов соеди­нялись и сплетались вместе в узорчатую, пеструю и сложную музыкальную ткань.

Сначала такая музыка звучала только в церкви и сочинялась лишь на стихи из «свя­щенного писания». Но и сюда уже в XIV в. ком­позиторы включали напевы, услышанные ими у народа, а позднее, в XV—XVI вв., полифони­ческие песни звенели повсюду — на пирах и празднествах, в домах и под открытым небом. Композиторы рассказывали в них обо всем, что встречалось в жизни. Вот несколько назва­ний этих песен: «Охота на оленя», «Эхо», «Бол­товня женщин», «Битва при Мариньяно» и др. Одним из самых знаменитых музыкантов-поли­фонистов был франко-фламандский компози­тор Орландо Лассо (ок. 1532 —1594), родом из города Монса (на территории современной Бель­гии). В детстве он так изумлял всех необы­чайными музыкальными способностями, что трижды его — «маленькое чудо» — похищали из родного дома. В третий раз он исчез на много лет и вернулся в Монс уже прославленным на всю Европу музыкантом.

XVI столетие — время расцвета искусства Возрождения (см. т. 8 ДЭ, ст. «Люди и идеи Возрождения»). Как будто очнувшись от сред­невековой спячки, люди широко открытыми гла­зами взглянули на окружающий их мир — и увидели, что он прекрасен: прекрасна земная жизнь, прекрасно искусство. Не только знать, но и куп­цы, ремесленники — все тогда умели ценить картины, статуи, архитектуру... И едва ли не в каждом богатом доме в европейских городах можно было найти гитару, лютню или какой-нибудь из клавишных струнных инструментов— клавикорд, верджинал, клавесин. На них ак­компанировали певцам, исполняли прелюдии (небольшие вступления к вокальным сочине­ниям) или танцы.

Но подлинный расцвет инструментальной музыки наступает лишь в XVII в.— вместе с рождением и развитием оперы и оперного театра (см. ст. «Оперный театр»). Ведь именно опера положила начало господству гармони­ческого стиля. На смену сложному хитроспле­тению многих равных между собой голосов при­ходит главенство одного. И этот главный, ве­дущий голос в музыке — мелодия — оказался способным выразить все чувства, все переживания и мысли человека (см. ст. «Из истории итальянской оперы»).

Опера — новое и волшебное царство пре­краснейших мелодий, царство певцов-солистов и оркестра. Чтобы мелодия звучала со всей красотой и силой, ей нужен был фундамент, на котором она могла бы цвести и развиваться. Им стал составленный из разнообразных инстру­ментов оркестр. Сначала оркестр только под­держивал певцов, но очень скоро из его состава выделились те инструменты, звук которых по­добен человеческому голосу, которые умеют петь, хотя бы и без слов. Это струнные смычко­вые — виола, скрипка, виолончель. Недаром наипервейший из замечательных итальянских скрипачей XVII в. Арканджело Корелли

(1653—1713) говорил: «Чтоб хорошо играть, нужно хорошо петь». Скрипка Корелли пела так прекрасно, что современники называли его «Колумбом в музыке», а о пальцах скрипача говорили: «Это струны его души».

Вслед за Корелли в концертах, собиравших сотни и даже тысячи слушателей, стали высту­пать А. Вивальди, Ф. Верачини, П. Локателли. Все они были не только исполнителями, но и талантливыми композиторами. Их произведе­ния (сонаты и концерты), написанные для раз­личных инструментов, до сих пор звучат на всех эстрадах мира.

Во Франции игрой на скрипке, не меньше чем музыкой своих балетов и опер, прославился Люлли (см. ст. «Из истории французской опе­ры»). В 12 лет Люлли был поваренком у се­стры французского короля Людовика XIV. Самоучкой он выучился играть на гитаре, потом на скрипке. Его заметили и отдали в ученье, а в 20 лет Люлли стал «первой скрипкой» коро­ля и руководителем королевского скрипичного оркестра. «Со времен Орфея никто не извлекал из скрипки звуков, подобных тем, какие извлекал из нее Люлли»,— писали о нем современ­ники.

В XVII в. по-прежнему, как и встарь, в со­борах и церквах звучал орган. Но теперь мощное его звучание не только поддерживает хор,— орган становится инструментом соли­рующим, концертным. Тысячи людей прихо­дят в церковь после окончания службы, чтобы послушать выступления знаменитых органис­тов — Я. Свелинка (Нидерланды), Дж. Фрескобальди (Италия), Д. Букстехуде (Германия). Созданные ими фантазии, прелюдии, токкаты — виртуозные пьесы для органа — стали той основой, на которой впоследствии расцвело великое искусство Баха (см. ст. «Иоганн Себастьян Бах»).

В камерных собраниях, которые устра­ивались и при дворах, и в городских домах, все чаще в XVII в. раздается звучание клаве­сина. Звук его ни силой, ни певучестью не мог сравниться со скрипкой или органом, но в про­зрачном, хрупком и вместе с тем звонком темб­ре клавесина была своя, особенная прелесть. Для клавесина писали французы Куперен и Рамо (см. ст. «Из истории французской оперы»), знаменитый итальянский виртуоз Доменико Скарлатти (1685—1757), о котором писали, что он играет, «как тысяча чертей». Изящные сюиты французских композиторов («сюита» значит «ряд» — ряд танцев, разных по своему характеру), сонаты Скарлатти, стремительно-подвижные и звонкие, стали примером и образ­цом для великих композиторов следующего, XVIII в.— Баха, Гайдна, Моцарта, создавших музыку, которую теперь мы называем клас­сической.