Советское искусство 1922-1932 гг.

Советское искусство 1922-1932 гг.

Кончилась гражданская война. Молодая Советская республика начала великую стройку. И важное место в этом большом деле должно было занять искусство. Двадцатые годы были для искусства бурным временем, временем не­умолкающих споров, дискуссий, борьбы на­правлений, борьбы, в которой выковывался ме­тод социалистического реализма (см. ст. «Искусство социалистического реализма»).

В те годы все художники были объединены в группировки, носившие необычные названия: «Четыре искусства», «Маковец», «Круг», «Жар-птица». В моду входили и сокращения. Одно из обществ начала 20-х годов называлось, на­пример, НОЖ — загадочно, а расшифровыва­лось просто — Новое общество живописцев. Но самыми характерными объединениями, много дискутировавшими между собой, были ОСТ (Общество станковистов) и АХРР (Ассоциация художников революционной России).

Могут задать вопрос — зачем было созда­вать специальное Общество станковистов? Од­нако это было не случайно: многие из сторон­ников производственного искусства искренне считали, что станковые картины не нужны побе­дившему рабочему классу. Они утверждали, что право на жизнь имеет только техническая эстетика. К тому же именно в эти годы стала на­стоящим искусством художественная фотография (пионерами ее были А. М. Родченко и Л. М. Лисицкий; см. ст. «Художественная фотография»), и многим казалось, что она вытеснит картину.

Молодые живописцы, входившие в ОСТ, настойчиво искали новые формы для показа современности в своих станковых картинах. Среди них был и А. Дейнека. Его героическая картина «Оборона Петрограда» (1928) стала одним из самых популярных произведе­ний нашего искусства (см.ст. «А. А. Дейнека»).

На выставках 20-х годов можно было видеть многие картины остовцев. Большое число этих произведений вошло в историю советской живо­писи: «Шар улетел» С. А. Лучишкина, «Акробатка» П. В. Вильямса, «Аниська» Д. П. Штеренберга (все три в Третьяков­ской галерее в Москве), а также картины А. Г. Тышлера, А. А. Лабаса и других.

Остовцы больше всего стремились к тому, чтобы их живопись звучала современно. Темы индустриального труда, большого города, спор­та, мотивы движения, динамичность — вот что характерно для их искусства. Они считали, что важно не только найти новую тему, но и по-новому, современно ее решить.

Если в работах остовцев привлекает роман­тика, энергичное, мужественное восприятие современности, то работы ахрровцев сильны своей документальностью. Их произведения — это точный и правди­вый рассказ об эпохе и ее людях. Ахрровцы продолжали традиции поздних передвижников (см. ст. «Русское ис­кусство второй полови­ны XIX в.»), и не слу­чайно передвижники Н. А. Касаткин, А. Е. Архипов вошли в АХРР, а последний предсе­датель Товарищества передвижных выставок П. А. Радимов стал од­ним из организаторов АХРРа. Лучшие рабо­ты ахрровцев — это и «Председательница» Г. Г. Ряжского (1895—1952), и скромный портрет пи­сателя Д. А. Фур­манова С. В. Ма­лютина (1859-1937), и картины известного советского баталиста М. Б. Грекова (1882—1934) «В отряд к Буденному» и «Тачанка», и одна из попу­лярнейших картин того времени «Приказ о наступлении» П. М. Шухмина (1894 — 1955). (Все эти картины вы можете увидеть в Третьяковской галерее в Москве.) С АХРРом был связан И. И. Бродский (1884—1939), много работавший над картинами о жизни Ленина («Выступление В. И. Ленина на Путиловском заводе», «В. И. Ленин в Смольном», «Выступление В. И. Ленина на проводах частей Красной Армии» и др.).

Остовцы и ахрровцы шли от разных тради­ций, но в одном были единодушны — искусство должно говорить о революционном времени. И это было не только их убеждением. Участники других, менее многочисленных группировок приходили к тому же выводу. Иногда этот путь был сложен, но всегда искренен.

Среди наиболее примечательных произве­дений 20-х годов мы находим работы худож­ников самых разных направлений и объедине­ний. За редким исключением, они были недол­говечны, и художники часто переходили из одного в другое. Объединения распадались, а люди писали картины, работали...

Величие подвига во имя революции показано в картине К. С. Петрова-Водкина «Смерть комиссара» (1928; см. ст. «К. С. Петров-Водкин»). О новом строи­тельстве в Закавказье рассказывали полотна П. В. Кузнецова (1878—1968) («Строительство электростанции в Армении»), картины М. Сарьяна (см. ст. «М. С. Сарьян»).

Новые темы находят и такие признанные мастера, как П. П. Кончаловский (см. ст. «П. П. Кончаловский»), И. И. Машков. Так, Кончаловский пишет серию картин о новго­родских крестьянах, а Машков — жизнерадо­стные, очень полнокровные натюрморты («Снедь московская. Хлебы», 1924). Живо­пись этих художников, сочная, яркая, весомая, передавала оптимистическое ощущение эпохи, служила для молодых образцом мастерства.

В 20-х — начале 30-х годов все более после­довательно возрождались и развивались в жи­вописи многообразные традиции старого реа­лизма. Свое место в общем развитии искусства нашли лирические пейзажи И. Э. Грабаря (1871 — 1960), Н. П. Крымова (1884—1958), романти­ческие образы природы, созданные А. А. Рыловым, и многое другое.

Даже небольшой перечень имен показывает то большое количество «слагаемых», из которых в 20-е годы вырастала новая живопись.

Так же сложно развивалась скульптура и графика. Во многих районах СССР стоят памят­ники, воздвигнутые в 20-е годы. Самый извест­ный среди них — памятник В. И. Ле­нину скульптора И. Д. Шадра, установлен­ный в горной долине на плотине ЗАГЭС, не­подалеку от древней столицы Грузии Мцхеты (см. ст. «И. Д. Шадр»). В это же время ста­рейший русский скульптор Н. А. Андреев соз­дает «Лениниану» — серию портретов вождя, документальный и точный рассказ о жизни великого человека (см. илл., стр. 297, и ст. «Н. А. Андреев»). На выставках появляют­ся романтически взволнованные портреты за­мечательных революционеров работы Б. Д. Ко­ролева, великолепные произведения классика русской скульптуры А. С. Голубкиной (см. ст. «Русское искусство конца XIX—начала XX в.»).

В 1927 г., на последнем году жизни, A. С. Голубкина создает произведение, кото­рое убедительно говорит о ее таланте и мас­терстве,— это хранящаяся теперь в Третья­ковской галерее «Березка».

Широкую известность приобретают и соз­данные в этом же году работы скульпторов B. Мухиной «Крестьянка» (см. ст. «В. И. Мухина») и И. Шадра «Булыжник — оружие пролетариата».

Обе скульптуры были пока­заны в Москве на выставке, посвященной 10-летию революции. «Булыжник» Шадра вошел в историю советской скульптуры как произве­дение, выражающее тот пафос борьбы и роман­тический порыв, которыми было проникнуто искусство 20-х годов.

На выставке, посвященной 10-летию рево­люции, зрители встретились и с новой работой автора памятника Карлу Марксу скульптора А. Т. Матвеева — «Октябрь». Три обнажен­ные фигуры — рабочий, крестьянин и красно­армеец — представители победившего народа. Художник не брал какой-то конкретный эпи­зод борьбы, а торжественно, возвышенно го­ворил о единстве трудового народа, о самом ве­личии идеи революции, сделавшей людей сво­бодными. Пластическое решение скульптуры — четкое, лаконичное — заставляет вспомнить о гармоническом искусстве русского классициз­ма. Ясная по мысли, благородная и простая, она стала символом Октябрьской революции.

В графике 20-х годов было много различных направлений. Но, пожалуй, наибольшую извест­ность получило в то время творчество В. А. Фа­ворского (см. ст. «В. А. Фаворский») и его уче­ников. Прекрасный мастер гравюры на дереве, художник-монументалист, выдающийся теоре­тик и педагог, Фаворский в начале 20-х годов стал влиятельной фигурой в советском искусст­ве. Наиболее полно он реализовал свой талант в области книжной графики. Фаворский утвердил новое представление о книге как о целостном, едином организме, в котором все час­ти взаимосвязаны. Отточенное мастерство Фа­ворского, его умение проникать в самые глуби­ны жизни, постигать смысл классических произ­ведений литературы сделали его главой целой школы. Большую роль в книжной графике сыг­рал Л. М. Лисицкий (1890—1941), который пла­нировал книгу, строго рассчитывая пропорции каждой страницы, соединяя в одно целое иллю­страции, фотографии и шрифт.

Другой график 20-х годов — А. И. Кравченко (1889—1940) был художником-романтиком. Его образы возвышенны, героичны. Есть известное единство в творчестве ряда графиков— ри­совальщиков и акварелистов. Овеянная ветром дальних дорог серия рисунков «Железнодорожные пути» и за­рисовки рыбаков Кас­пия Н. Н. Купреянова, так же как и акварели и рисунки П. В. Митурича, Л. А. Бруни, Н. А. Тырсы,— это своего рода небольшие поэтические новеллы, повествующие об изменяющем­ся облике страны, о душевной красоте ее людей.

Двадцатые годы интересны не только традиционными формами искусства. Тогда возникали но­вые художественные идеи. Вре­мя предложило художнику ло­зунг: «Иди формовать жизнь». Студенты художественных ву­зов хотели теперь не только уметь писать картины и лепить скульптуры, но и делать нуж­ные людям вещи. Художники мечтали обновить быт людей. Они хотели, чтобы вещи были сделаны в новом, советском стиле: мебель — простой и удоб­ной, одежда — спортивного по­кроя. Им предстояло интерес­но, с выдумкой, оформить клу­бы и библиотеки, украсить но­вые светлые цехи, площади и жилые кварталы городов.

Не случайно среди пионе­ров нашей художественной про­мышленности мы встречаем тех, кто в годы гражданской войны с энтузиазмом агитировал своим творчеством за идеи револю­ции: A.M. Родченко, Л. М. Лисицкого, Л. С. По­пову, В. Е. Татлина, В. В. Маяковского... Они считали, что «делать вещи» не менее по­четно, чем писать картины, что многовековые открытия искусства «надо прикладывать к жиз­ни, к производству, к массовой работе, укра­шающей жизнь миллионам». Был даже создан специальный Институт художественной куль­туры (ИНХУК), ставший как бы лабораторией производственного искусства. И успехи худож-

ников, несмотря на новизну дела, на экономи­ческие трудности в стране, восстанавливавшей хозяйство после военной разрухи, были пора­зительны. В 1925 г. в Париже была органи­зована Всемирная выставка декоративных ис­кусств. И тогда неожиданным для многих на Западе оказалось, что у декоративного искус­ства молодой Советской России можно многому научиться — точности и смелости конструктив­ных решений, экономичности, красоте простых форм. Уже сам советский павильон, построен­ный архитектором К. С. Мельниковым (р. 1890), на редкость простой и четкий, был как бы про­образом архитектуры будущего.

Новое направление в архитектуре этого времени получило название конструкти­визма. Архитекторы работают над проек­тами рабочих клубов, проектируют парки отды­ха, электростанции и заводы. Замыслы И. Лео­нидова, А. Никольского и других мастеров до сих пор не утеряли своей актуальности. И сейчас в больших городах — Москве, Ленинграде, Харь­кове — среди новой застройки мы часто встре­чаем строгие и даже суровые дома 20-х годов. На них нет никаких украшений: ни колонн, ни лепнины. Это скромные кирпичные или се­рые оштукатуренные дома. Но жить в них хорошо: большие окна, удобная планировка квартир. Сюда переехали из подвалов и тру­щоб рабочие семьи. О строгой красоте архи­тектуры тех лет говорят многие сооружения Москвы: и здание «Известий» с рядами огромных окон архитектора Г. Бархина, и дом на Новинском бульваре архитектора М. Гинзбурга, и здание Цен­трального статистического уп­равления на улице Кирова французского архитектора Ле Корбюзье, советского архи­тектора Н. Колли и других, а также стреми­тельное полукольцо плотины Днепро­гэса, возведенное по проекту группы архитек­торов во главе с В. Весниным (см. ст. «Ар­хитекторы братья Веснины»). Среди извест­нейших созданий архитектуры тех дней — Мавзолей В. И. Ленина архитекто­ра А. Щусева (см. ст. «Мавзолей В. И. Ленина»).

Сложными были пути исканий, которыми шли художники, скульпторы, графики, архи­текторы 20-х годов. Не все было гладко в раз­витии искусства этого переходного и трудного в жизни страны времени, не всегда поиски были удачны. Одним художникам мешал фо­тографизм — они только регистрировали ход событий, другие предавались крайним экспе­риментам, третьи не могли ясно выразить свою мысль, четвертые сомневались, нужно ли их искусство. Однако везде — и в Москве, и в Тбилиси, и в Киеве — художники, хотя и по-разному, рассказывали об одном и том же: о героях революции, о новой жизни, которая про­должалась на их глазах и в которой они при­нимали участие. Искусство этой эпохи — искус­ство мечты, искусство, устремленное в будущее.