В.И. Суриков

В.И. Суриков

(1848—1916)

Когда Ермак пришел с Дона завоевывать Сибирь, в войсках у него был есаул Суриков; от этого Сурикова и пошел казачий род, который существовал триста лет. Последним в этом роду был художник Василий Иванович Су­риков.

Родился Василий Иванович в 1'848 г. в Крас­ноярске, детство провел в селе Сухой Бузим, в 60 км от Красноярска, среди суровой природы, среди вольных людей с бунтарскими казачьими душами, среди политических ссыль­ных, принесших в далекий Енисейский край неугасимый свет своих знаний и убеждений.

Рисовать мальчик начал рано. Восьми лет Васю отдали в Красноярское уездное училище, там он стал серьезно заниматься рисованием. Первым учителем его был Николай Васильевич Гребнев. Вместе они ходили на Енисей, в тайгу и на Часовенную гору, откуда рисовали общий вид города.

Окончив уездное училище, Василий Сури­ков поступил писцом в канцелярию губернского управления: внезапно умер отец, надо было кормить мать и младших брата и сестру. Каза­лось, не будет конца этой однообразной, скучной жизни.

Случай помог молодому чиновнику. Однаж­ды он нарисовал на полях деловой бумаги муху. Муха была так верно и живо нарисована, что начальник канцелярии Замятнин, пытавшийся смахнуть муху с листа, заинтересовался этой проделкой и пригласил Сурикова к себе в ка­бинет. Познакомившись с ним и попросив показать рисунки, Замятнин предложил моло­дому художнику давать уроки рисования своей дочери. Позднее Замятнин выхлопотал Васи­лию Ивановичу разрешение учиться в Петер­бургской Академии художеств. Но денег на поездку у Сурикова не было.

Один из крупных сибирских золотопромыш­ленников, заинтересовавшись судьбой талант­ливого юноши, предложил ему средства на по­ездку и на обучение в Академии. Сурикову был тогда 21 год.

На первом экзамене в Академию — по рисо­ванию с гипсовых моделей — Василий Суриков провалился. Но через несколько месяцев, после подготовки в Рисовальной школе, Сури­ков благополучно сдал экзамены и начал посе­щать классы Академии. Окончив ее в 1874 г., Суриков переехал в Москву.

Москва в 70-х годах прошлого столетия, с ее Кремлем, Красной площадью, Лобным местом, узкими переулками, старинными памятниками, стенами монастырей, была для художника той атмосферой, в которой сформировалось его историческое видение; здесь он нашел себя, свои темы и образы.

«Утро стрелецкой казни» (1881) — первая большая картина, которую Суриков задумал в Москве. Детальное изуче­ние петровского времени, покроя одежды, рисунков на тканях, оружия стрельцов и преображенцев отняло у художника годы. Он выискивал типы мужчин и женщин, похожих в его представлении на стрельцов и стрельчих. На рынках Москвы он находил расписные дуги, зарисовывал оглобли, колеса, конскую сбрую. Он видел красоту даже в железном ободе колеса с синеватым отливом, который блестит на солнце сквозь комья осенней подмосковной грязи.

Три года создавалась картина, воплотившая народную трагедию в эпоху столкновения двух миров — старого мира стрелецких слобод, пре­данных царевне Софье, не принимавшей ника­ких новшеств, и нового мира, который создавал молодой царь Петр, умный, горячий, но порой жестокий.

Суриков изображает в этой картине не саму казнь, а только приготовления к ней. И это ожидание смерти, пожалуй, гораздо сильнее, чем зрелище повешенных людей. Каждый из стрельцов по-своему ждет конца: одни в полном отчаянии, онемев от сознания приближающейся гибели, другие, по русскому обычаю, истово прощаются с народом, принимая смерть муже­ственно и достойно, а рыжий стрелец слева смотрит на царя с такой ненавистью и столько в нем бунтарской силы, что кажется — сама смерть ему не страшна.

Вот повели первого стрельца. Бархатный кафтан его разметан в грязи, свеча погасла, брошенная в осеннюю грязь, его тащат под руки солдаты Петра, сам он к месту казни не дойдет. Плачут стрельчихи и дети, но никто не остановит колеса истории...

В стороне Петр на своем белом коне. Глаза его гневны, лицо вот-вот перекосит судорога... Но он молчит, он неумолим, он знает, что если сейчас не сломит силу сестры Софьи, то эта сила сломит его самого, помешает ему ввести те новшества, которые должны возвысить Россию.

Вторая большая работа Сурикова — «Меншиков в Березове» (1883). Идея картины пришла художнику в дождливое лето, когда он с женой и двумя маленькими дочками жил под Москвой в Перерве. Жили они в старой невзрачной избушке. Из-за дурной погоды Суриковы часто сидели все вместе за столом. В один из таких ненастных дней и представилось художнику, что так же вот, как и он с семьей, в такой же избушке сидел когда-то могущественный вель­можа, соратник Петра, Александр Меншиков. Попавший в немилость, лишенный всех поче­стей и богатств, он доживал свои дни в глуши, в далекой ссылке. Образ небритого, растрепан­ного человека в тулупе, размышляющего в полном бездействии о превратностях судьбы, очень убедителен и силен. Равнодушное оцепе­нение сына, печальные глаза сидящей у ног отца старшей дочери — бывшей царской неве­сты, скорбная поза младшей дочки, читающей у стола евангелие, и рука отца с драгоценным перстнем, в безысходной тоске сжатая в кулак,— все это великолепно передает трагедию семьи.

Свою замечательную картину «Боярыня Морозова» Суриков задумал еще в 1881 г., но закончил только в 1887 г. .

По заснеженной зимней московской улице провозят противницу признанной государством православной церкви — раскольницу бояры­ню Морозову. Очень сильно и верно передал

Суриков в картине ощущение движения: ка­жется, что слышишь скрип полозьев от уходя­щих розвальней, в которых бунтарку везут на допрос. Замечательно увидено и выражено ощущение живой природы: влажный зимний день, глубокий след от полозьев в рыхлом сне­гу, скрюченные от холода пальцы ног босого юродивого, пар от дыхания.

За личной трагедией боярыни Морозовой художник сумел разглядеть историческое дви­жение в народе против существовавшего тогда и опиравшегося на церковь социального строя.

Но, пожалуй, самое близкое художнику по духу и значительности замысла — полотно «Покорение Сибири Ермаком» (1895, Русский музей, Ленинград).

Три года Суриков по крупицам собирал исто­рические и бытовые детали из жизни минусин­ских татар, хакасов и остяков, в казачьих ста­ницах искал образы своих предков — донских казаков, пришедших с Ермаком в Сибирь. Картина глубоко патриотична, она рассказы­вает об одном из знаменательнейших моментов истории России. Главное действующее лицо в картине, как и во всех произведениях Сури­кова,— народ. Художник не отделяет Ермака от его войска. По-иному изображен татарский хан Кучум. Во всей группе всадников, распо­ложившейся высоко над обрывом вокруг хана, выражение полной растерянности.

Так же блестяще разрешает Суриков тему патриотического подъема в картине «Переход Суворова через Альпы» (1899, Русский музей, Ленинград). Картина не слу­чайно скомпонована в высоту, а не в ширину, — это дает возможность зрителю ощутить отвес­ную пропасть в горах, куда неудержимо сколь­зят русские солдаты. Возле них — любимый «отец-полководец» Суворов. Он командует пере­ходом, он делит с ними все лишения, и ему нельзя не верить. Каждый солдат готов слу­жить отчизне и ему — полководцу Суворову.

В своих исторических полотнах Суриков сумел показать дух времени не через мелкие подробности, не через бутафорский костюм, надетый на натурщика, а через пафос того или иного момента истории. Свобода и незави­симость всегда влекли Сурикова, и почти все замыслы, воплощенные им в живописи, были направлены против существовавшего в России царского строя.

Умер Суриков в 1916 г. На могиле его лежит мемориальная доска, возложенная народом великому живописцу, который жил его жизнью, преданно его любил и творил для него.