. Русские пейзажисты
  
Азбука  Физкультура малышам

Детская Энциклопедия

Статистика

Русские пейзажисты

Русские пейзажисты

Айвазовский, Шишкин, Саврасов, Васильев, Куинджи

Природа родной страны — неисчерпаемый источник вдохновения для поэтов и музыкан­тов, писателей и художников. В отношении художника к окружающей его природе, в том, что считает он в ней прекрасным и что не заслу­живающим внимания, раскрывается его внут­ренний мир, взгляды на искусство, отношение к людям.

Русская пейзажная живопись XIX в. богата именами выдающихся мастеров, все свое твор­чество посвятивших изображению природы. При этом каждый из русских пейзажистов природу родной страны видит и изображает по-своему, приемами и методами, свойствен­ными только ему.

Знаменитого пейзажиста Ивана Константи­новича Айвазовского (1817—1900) называют певцом моря. Действительно, при одном упо­минании имени этого художника перед нами возникает величественный образ морской стихии.

Айвазовский был на диво трудоспособен. Он создал около шести тысяч произведений. На протяжении десятилетий долгой жизни художника, наполненной неустанным трудом, его творчество не оставалось неизменным. Од­нако Айвазовского всегда влекло к изображе­нию величественных явлений природы; его морские пейзажи проникнуты романтикой («Девятый вал», 1850, Русский музей, Ленинград).

Несколько отличается от других марин (морских пейзажей) художника картина «Чер­ное море» (1881). Она проста, в ней нет внешней эффектности. На большом хол­сте — лишь море и небо. Едва различим у ли­нии горизонта силуэт паруса. Тем более пора­жает умение Айвазовского передать бескрай­ность пространства, беспрерывность движения волн — они, кажется, вот-вот низвергнутся за пределы картины. Общий ее колорит зелено­вато-синий. Но, вглядевшись внимательнее, замечаешь: для того чтобы передать сложный, изменчивый тон морской воды, художник ис­пользует все цвета — от черного до белого, включая розовый и голубой. Цвет моря зависит от состояния неба. Тяжелые, розовато-лиловые облака темнеют, сгущаются у горизонта, и так же темнеет, кажется почти черной морская пучина вдали.

Глава передвижников И. Н. Крамской счи­тал эту картину лучшим произведением Айва­зовского. Он писал: «На ней ничего нет, кроме неба и воды, но вода — это океан беспредель­ный, не бурный, но колыхающийся, суровый, бесконечный, а небо, если возможно, еще бес­конечнее. Это одна из самых грандиозных картин, какие я только знаю».

Для художников-пейзажистов 60—80-х го­дов XIX в. страстная любовь к родной земле неотделима от сочувствия страдающему народу, горячей заинтересованности в его судьбе. Об­лик страны — бескрайние леса и неоглядные равнины, бедные деревушки и старинные церк­ви — в замыслах и произведениях художни­ков неотделим от жизни народа, его надежд и чаяний.

В отличие от Айвазовского пейзажисты Шиш­кин, Саврасов, ученик Шишкина Васильев чуждались в своем искусстве всего, что могло бы выглядеть внешне эффектным, необычай­ным. На их пейзажах природа России представ­лена в ее каждодневном, привычном и естест­венном обличий.

Войдите в зал Третьяковской галереи, где висят картины Ивана Ивановича Шишкина (1832—1898), и вам покажется, будто повеяло влажным дыханием леса, свежим ветром полей, стало солнечнее и светлее. На картинах Шишки­на мы видим то раннее утро в лесу после ноч­ной бури, то бескрайние просторы полей с убе­гающей к горизонту тропинкой, то таинствен­ный полумрак лесной чащи. Современники называли Шишкина лесным богатырем. В этих словах — и дружеская шутка, и почти­тельное восхищение. Действительно, никто из русских пейзажистов, кроме Шишкина, не мог с таким размахом воплотить в живописи мощь и красоту русского леса. Его картины волнуют нас трогательной любовью художника ко всему, что он видит в природе. Пейзажист замечает и красные шапочки грибов, спрятавшихся в траве, и круги на спиленном срезе дерева, и веточки засохшей хвои. Он постигает красоту самых как будто обыкновенных вещей и пред­метов. Живописный язык шишкинских пей­зажей предельно точен и прост. Его картины воскрешают впечатления и образы, которые хранятся в нашей памяти всю жизнь. Смотришь на небольшой этюд «Сосны, освещенные солнцем» (1886) — и вспоминаешь ласковое тепло летнего дня, когда так приятно бродить по лесу и вдыхать терпкий запах сосновой смолы и нагретой солнцем земляники.

Есть картины, без которых немыслимо пред­ставить русское искусство, так же как нельзя представить русскую литературу без «Войны и мира» Толстого, «Евгения Онегина» Пушкина. И это не обязательно должно быть большое и сложное произведение. Такой подлинной жем­чужиной русской пейзажной живописи стала маленькая скромная картина Алексея Кондратьевича Саврасова (1830—1897) «Грачи прилетели» (1871). Трудно передать словами, в чем заключается неотразимая прелесть этого удивительного про­изведения. Оно не блещет ни яркостью красок, ни красотой изображенного пейзажа. Все здесь привычно, знакомо. И серенькие заборы, и приземистые, потемневшие от времени избы, и стройная шатровая колокольня деревенской церкви. Самое начало весны. Еще холодно, пасмурно, на полях лежит снег. Но тонкие, изогнутые стволы березок уже почуяли весну и тянутся вверх, навстречу солнцу. В пушистых гнездах уже суетятся грачи, наполняя все окрест своим шумным, радостным гомоном.

Картина наполнена внутренней жизнью, движением. Кажется, что высокое нежно-го­лубое небо вдруг затягивается облаками. На снегу то появляются, то исчезают на наших глазах легкие тени. Это впечатление создается благодаря использованию тонких градаций цвета, замечательному изяществу живописного строя произведения.

Саврасов писал картину по этюдам, сделан­ным в деревне Молвитино близ Костромы. Простой с виду пейзаж неизменно пробуждает в нашей душе глубокий отзвук. Мы ощущаем и какую-то неясную грусть, и волнение близя­щихся перемен, ожидание солнца, тепла, вес­ны. Благодаря саврасовским «Грачам» мы пости­гаем скрытую, но удивительную по силе воз­действия красоту родной земли и чувствуем всю нерасторжимость своей связи с этой землей.

Произведения Саврасова оказали большое и благотворное влияние на последующее раз­витие русского пейзажа. Достаточно вспом­нить, что учеником Саврасова, с благоговением относившимся к памяти своего учителя, был выдающийся русский пейзажист И. И. Левитан. (см. ст. «И. И. Левитан»). Лирическое, задушев­ное начало пронизывает все творчество Савра­сова. Оно присутствует и в таких замечатель­ных его произведениях, как «Проселок» (1873), «Дворик» (1870-е годы; обе в Третья­ковской галерее, Москва) и др.

История русской культуры знает трагические .судьбы многих художников, писателей, музыкантов, архитекторов, скульпторов. Такова была и судьба Федора Александровича Василь­ева (1850—1873), который умер от чахотки двадцати трех лет, в самом начале своего твор­ческого пути. Его пейзажи всегда смотришь с особенным чувством, в котором смешиваются восхищение мастерством художника и горькое сознание невозместимой для русского искусства утраты.

Веселый, живой, остроумный, Васильев был необычайно обаятелен, привлекал к себе всех окружающих. Но этот весельчак, казалось ни минуты не сидевший на месте, был на ред­кость трудолюбив. Замечательные успехи Ва­сильева в ранней юности нельзя приписать только его необычайным способностям. Он почти никогда не расставался с карандашом, мог рисовать ночами, до полного самозабвения.

Васильев учился у Шишкина, внимательно следовал советам Крамского, хорошо знал про­изведения западноевропейских пейзажистов XIX в. Что бы он ни изображал — деревенскую улицу после дождя, заброшенную мельницу, накренившиеся от порыва ветра деревья,— мы всегда чувствуем мысли и переживания художника, жизнь человеческой души. Тако­вы пейзажи «Перед дождем» (1869), «Оттепель» (1871), «Вид на Волге. Баржи» (1870; все три в Третьяковской галерее в Москве) и др. Удивительно проста и вместе с тем полна затаенного волнения картина «Мокрый луг» (1872). Пейзаж написан в Крыму, в Ялте. Здесь провел Василь­ев последние месяцы жизни, борясь с болезнью.

Его тяготила яркая, нарядная природа юга. Всей душой он рвался домой, в любимые места средней России. Здесь, на юге, сверкало море под лучами солнца, распускались диковинные цветы. А художник писал поросший травой луг, набухшие влагой облака, крошечное озер­цо, оставшееся после половодья. Страстную тоску по родным местам, надежду, душевное смятение — все это вложил художник в свое произведение (Третьяковская галерея, Москва).

Пейзажи Васильева были новым словом в ис­кусстве его времени. Поэтическая взволнован­ность, трепет живого человеческого чувства — вот что всегда будет радовать и удивлять нас в образах природы, воссозданных замечатель­ным русским живописцем.

Картины Архипа Ивановича Куинджи (1842—1910) заметно отличаются от произведе­ний его современников — Шишкина, Савра­сова, Васильева. Его излюбленные мотивы в пейзаже связаны с природой Украины, юга России. Как и Айвазовский, Куинджи увле­кался необычайным, особенным в состоянии природы и подобные моменты запечатлел в своих произведениях. Современники назы­вали его волшебником, чародеем кисти. На вы­ставках около его картин всегда толпились зрители, возникали горячие споры.

В пейзажах Куинджи прежде всего пора­жают необычный колорит и освещение. Краски как будто светятся изнутри таинственным сия­нием. Серебряными на фоне темно-голубого неба кажутся стены украинских хаток, вспы­хивают солнечные зайчики на бело-розовой коре берез. Некоторые живописцы и зрители утверждали, что Куинджи знает какой-то секрет мастерства и пишет особыми красками. Правда, художник любил экспериментировать с красками, но главный его секрет заключался в исключительном даре колориста.

Лучшее создание Куинджи — «Лунная ночь на Днепре» (1880). На первой выставке картина пользовалась фантастическим успехом. Публика, стремившаяся попасть на выставку, чтобы увидеть это необычайное про­изведение, запрудила улицу.

Пейзаж кажется волшебным видением. Лун­ный свет озаряет бескрайнюю равнину, серебристо-зеленоватым светом мерцает Днепр, в окнах мазанок горят красные огоньки. Неволь­но приходят на память чудесные строки Гоголя о Днепре: «Ни зашелохнет, ни прогремит. Глядишь, и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто весь вылит он из стекла, и будто голубая зеркальная доро­га, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру».

Картины природы в произведениях Куинджи исполнены торжественного величия и кра­соты. Пламенеющие краски заката, сверкающие переливы радуги, яркое сияние солнца на зеле­ни лужайки — вот что вспоминается, когда думаешь о пейзажах этого своеобразного, яр­кого мастера.

ПОИСК
Block title
РАЗНОЕ