А.А Иванов

А.А. Иванов

(1806—1858)

Замечательного живописца Александра Анд­реевича Иванова должен знать каждый: он боролся за счастье людей своими картинами, как ученый, отстаивающий истину, борется книгой, как воин, отстаивающий свободу, борется оружием.

Одиннадцатилетним мальчиком начал Алек­сандр Иванов учиться в Петербургской Акаде­мии художеств, где отец его был профессором живописи. Академия того времени великолепно учила рисовать, но давала жалкое общее обра­зование.

«Рожден в стесненной монархии,— с го­речью писал Александр Иванов,— не раз видел терзаемыми своих собратий, видел надутость бояр и вертопрашество людей, занимавших важные места».

Два основных чувства питали творческое вдохновение Иванова — безграничная любовь к искусству и сострадание к униженным людям, стремление помочь им.

В Академии Александр Иванов прекрасно овладел мастерством рисунка и живописи. В 18 лет он пишет картину «Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора», в 21 год — картину «Иосиф, толкующий сны заключенным с ним в темнице виночерпию и хлебодару». (Первая находится в Треть­яковской галерее в Москве, вторая — в Русском музее в Ленинграде.)

В 1830 г. Общество поощрения художников дало средства на отъезд Иванова в Италию. Иванову предстоял тяжелый выбор: он любил дочь музыканта Гюльпена, но женатым худож­никам отказывали в поездке за границу. Ива­нов нашел в себе силы отказаться от личного счастья — весной 1830 г. он отплыл в Италию. Вместе с ним ехал художник Лапченко — кре­постной графа Воронцова, которого граф в лю­бой момент мог продать, как вещь. Приехав в Италию, Иванов узнал, что по капризу царя его отец без всяких причин выгнан из Академии и лишен работы.

Человек, который сам изведал горе и видел много его вокруг себя, не мог допустить мыс­ли, что искусство существует только для ис­кусства. Иванов был убежден, что назначе­ние искусства — изменить жизнь. В Италии он пишет картины «Аполлон, Гиацинт и Кипарис» (1831 — 1834) и «Явление Христа Марии Магдалине» (1834—1835, Рус­ский музей, Ленинград).

В 1837 г. Иванов решился приступить к большой картине, изображающей событие, которое он считал важнейшим в истории чело­вечества. Иванов был верующим человеком. Он верил, что в I в. н. э. людям явился Христос, сын бога. Люди этого времени делились на свободных и рабов, и раба не считали чело­веком: он был только «говорящим орудием». Даже лучшие люди древности говорили: «Тому, кто родился рабом, быть рабом и полезно и справедливо».

По библейской легенде, пришедший к лю­дям Иисус Христос сказал, что все люди равны перед богом, он назвал доброту и кротость лучшими свойствами человека. Иванову каза­лось, что, если снова силой искусства напом­нить людям учение Христа, жизнь изменится, люди станут менее жестокими и более справед­ливыми. Все эти мысли о справедливости, доб­роте, высоком достоинстве человека вложил Иванов в картину «Явление Xриста народу». Он рабо­тал над ней с перерывами 20 лет, вел полуни­щенское существование, унижался, выпраши­вая из Петербурга деньги на продолжение работы,— он, который мог бы стать богатым и знаменитым, если бы оставил картину и согла­сился писать на заказ. Но Иванов не мог тор­говать своей кистью.

Сюжет картины таков: Иоанн Креститель проповедует людям учение Христа. В это время в отдалении показывается Иисус Христос, и Иоанн указывает на него. Люди, слушавшие до этого Иоанна Крестителя, обращаются к Христу: юноши порывисто поворачиваются к нему, дряхлый старик хочет взглянуть на Хри­ста и просит, чтобы ему помогли приподняться, а раб не может отвести глаз от Иоанна Крести­теля, пораженный новым учением. Иванов сде­лал много этюдов для головы раба. Самый потрясающий из них находится в Русском музее в Ленинграде: передние зубы раба выбиты, на его шее веревка, он повернул голову и слу­шает слова о том, что все люди равны перед богом. Впервые он слышит обращенные к нему слова утешения и надежды, его воспаленные глаза наливаются слезами, он и улыбается, может быть, тоже в первый раз за всю свою страшную и долгую жизнь, и кожа на лице его собирается грубыми и неловкими складками. Трудно найти живопись, исполненную столь сильного сострадания к угнетенному человеку, столь страстного утверждения человеческого достоинства.

Работая над картиной, Иванов много читал и думал. Книга немецкого ученого Штрауса «Жизнь Иисуса» помогла ему убедиться в том, что евангельские чудеса — это сказка. Револю­ция 1848 г. в Италии заставила художника задуматься над другими путями освобождения человека от страданий и рабства. И когда Иванов, ищущий новое содержание для своего искусства, в 1857 г. специально приехал в Лон­дон для разговора с Герценом, он уже не верил в бога.

Художник прозрел, и это прозрение было для него катастрофой: замысел картины, ради которой он пренебрег славой, лишился личного счастья и возможности жить на родине, ока­зался ложным.

После 27-летнего отсутствия с неокончен­ной картиной художник возвратился на роди­ну. Иванов привез с собой не только разбитые надежды, но и грандиозные планы: в толстых папках лежали акварельные рисунки, полу­чившие всемирную известность под названием библейских эскизов. Теперь не веря­щий в бога Иванов понял библию как сказание народа о своих мечтах, борьбе и надеждах на будущее.

«Человечество перестанет жить так, как жило до сих пор, — беспрестанно угнетая друг друга и тесня»,— писал Иванов. В библей­ских эскизах он прославил человека, по красо­те, силе и мужеству равного богу. По этим эскизам Иванов мечтал когда-нибудь написать кар­тины на стенах открытого для всех здания — храма мудрости и школы мужества, чтобы люди, приходя сюда, становились лучше и сильнее от одного созерцания его картин.

Царская Россия холодно и сурово встретила художника. После шести недель жизни в Петер­бурге, исполненных горечи и унижений, Ива­нов умер 3 июля 1858 г. во время эпидемии холеры.

Ни один из планов Иванова не удался: он не закончил картину, которая должна была, по его замыслу, произвести переворот в жизни русского общества, он не расписал храма муд­рости, живопись которого вдохновляла бы людей на борьбу за свободу, «как музыка, иду­щая перед полком». Но в произведениях худож­ника, совершенством которых гордится рус­ское искусство, осталось его благородное сердце, его мечта о бесстрашных и сильных людях, его вера в высокое достоинство и кра­соту человека. Оттого Чернышевский назвал Иванова «одним из лучших людей, какие только украшают землю», оттого мы, люди счастливой эпохи, когда половина человечества живет, не угнетая друг друга и не тесня, помним и любим художника, который боролся за счастье людей.