"Граждане Кале"

"Граждане Кале"

В конце XIX в. муниципалитет французского города Кале решил уста­новить на центральной площади скуль­птурный памятник, чтобы увекове­чить подвиг шести своих граждан.

В XIV в., во время Столетней вой­ны, Кале был осажден английскими войсками. Доведенные до отчаяния голодом и лишениями, горожане гото­вы были просить милости у победи­теля. Но английский король потребо­вал, чтобы шесть наиболее уважаемых граждан явились к нему в знак ка­питуляции с ключами от городских ворот, с обнаженными головами, об­вязав веревку вокруг шеи, и предались его воле. В суровом молчании выслу­шали эту весть собравшиеся на ры­ночной площади горожане. Молчание длилось до тех пор, пока шестеро доб­ровольцев не вызвались пойти на верную смерть...

В 1884 г. заказ на исполнение па­мятника был передан крупнейшему французскому скульптору-импрессио­нисту Огюсту Родену. Шестеро из горо­да Кале предстали в памятнике в том виде, в каком они появились перед врагом.

Тяжела поступь людей, облачен­ных в длинные рубища. Объединен­ные общей судьбой, они по-разному переживают близость смерти. Вызов и разочарование звучат в поднятой вверх руке одного из героев, вопрос и сомнение — в разведенных руках дру­гого. В порыве страха, словно защи­щаясь от неизбежного, закрывает ла­донями глаза третий. Рядом с ним бо­родатый старик. Опустив руки, ничего не замечая вокруг себя, полный тяго­стных размышлений, он решительно идет навстречу гибели. Дрогнуло му­жество пятого, в отчаянии и, горькой тревоге обхватил он руками голову. Но рядом с ним как реальное во­площение мужества и решительности возникает фигура человека с ключом. В его упрямо сжатых тонких губах, глубоко запавших глазах, в жесте рук, напряженно сжимающих ключ,— непоколебимая сила духа,

По замыслу Родена (он был нарушен при установке памятника в 1895 г.), скульптурную группу «Граждане Кале» должны были уста­новить без пьедестала, вровень с мо­стовой площади, по которой некогда шли шестеро героев. Скульптор хо­тел, чтобы зритель, захваченный каж­додневной суетой и сутолокой улиц, внезапно остановился, пораженный тем, что в этой повседневности есть место значительному и великому.