Искусство Нидерландского возрождения

Искусство Нидерландского возрождения

Ван Эйки, Босх, Брейгель Старший

На надгробии замечательного нидерланд­ского живописца Яна ван Эйка, похороненного в церкви св. Доната в городе Брюгге, было высечено:

Он писал и дышащие жизнью изображения людей,

И землю с цветущими травами,

И все живое прославлял своим искусством...

Неизвестный автор эпитафии прекрасно по­нял не только характер живописи Яна ван Эйка, но и источник очарования нидерландского искусства первой половины XV в.

Раннее нидерландское Возрождение, при­шедшее на смену средневековью, можно срав­нить с человеком, проснувшимся после долгого сна и с удивлением и восторгом увидевшим, как хорош окружающий мир. Все ему кажется прекрасным, исполненным глубокого смысла — и серебристый утренний свет, пронизывающий влажный воздух, и цветы, и тихие улочки с до­мами под остроконечными крышами, и очаг, и нехитрая домашняя утварь, и, конечно, люди.

Рождение нового искусства на севере Евро­пы происходило совсем не так, как в Италии. У Нидерландов (в XV в. Нидерланды включали в себя территорию современных Нидерландов, Бельгии, северо-восточной Франции и Люксем­бурга) не было античного прошлого, и Возрож­дение здесь оказалось значительно сильнее связанным с готическим искусством средневе­ковья (см. ст. «Искусство средневековья в За­падной и Центральной Европе»). В Нидерлан­дах мы не встретим фресок, как в Италии, но зато в эпоху средневековья здесь, как и в дру­гих странах Северной Европы, процветало утонченное искусство книжной мини­атюры. Иллюстрации рукописей выполня­лись с таким виртуозным мастерством, такими сияющими красками, что книги превращались в настоящие драгоценности. Да они и ценились на вес золота.

Первые живописцы нидерландского Возрож­дения научились у миниатюристов средневе­ковья точной, филигранной передаче деталей, яркости и светоносности красок. Нидерландцы первыми стали стремиться к белизне грунта, к тому, чтобы он, просвечивая сквозь краску, делал ее еще ярче.

Именно нидерландцам, требовавшим от крас­ки сочности и насыщенности цвета, принадле­жит честь усовершенствования техники масля­ной живописи, которая позже распространилась по всей Европе под названием фламанд­ской манеры. Считают, что изобретате­лями этой техники были знаменитые братья Губерт ван Эйк (ок. 1370—1426) и Ян ван Эйк (ок. 1390-1441).

Прославленный Гентский алтарь (1426—1432), создан­ный братьями ван Эйками, по своему содержа­нию как будто и не отличается от средневековой живописи. На его створках изображены про­цессии пророков и апостолов, величественная фигура бога. Однако в живописи Гентского алтаря уже нет условности и отвлеченности, свойственных средневековым произведениям ис­кусства. Многие сцены здесь развертываются на фоне пейзажа или внутри обычного дома того времени, каждая деталь полна жизненной правды. Чувствуется, что художники любуются окружающим их миром,— так тщательно выпи­сывают они каждую фигуру, каждое украшение одежды, веточку на дереве. Пространство в кар­тинах ван Эйков как бы наполняется прозрач­ным, напоенным светом воздухом, вспыхивают в лучах света драгоценные камни и металл, а красочные ткани и меха кажутся настоящими. Художники стремятся увидеть прекрасное во всем — в простом кувшине и полотенце, в цве­тах, в каждой капле воды. Это стремление выра­зить восхищение миром, обыденной жизнью привело братьев к невиданной ранее утончен­ной живописной технике. Они не только переда­ют цвет предметов, но и отраженный ими свет, окрашивающий окружающее пространство.

Ученые до сих пор спорят, пытаясь опреде­лить, какие сцены алтаря писал Губерт и какие его младший брат Ян. Очевидно, начал работу Губерт, а после его смерти заканчивал Ян. Можно предположить также, что наиболее но­ваторская живопись принадлежит Яну, более передовому, чем Губерт, который был еще свя­зан с готическим искусством.

Ян ван Эйк — художник, математик и дип­ломат — был настоящим человеком Возрожде­ния. Бургундский герцог Филипп Добрый, у которого Ян ван Эйк был придворным живопис­цем, говорил о нем: «Не найти равного в зна­нии и в искусстве моему слуге и живописцу Яну».

С добрым вниманием к людям пишет Ян портреты современников, пытаясь (и это тоже новое в живописи Северной Европы) проник­нуть в их духовный мир. Тишиной и сосредото­ченным спокойствием веет от портрета четы Джованни и Джованны Арнольфини (1434), все здесь просто и значительно — и серьезные лица мужа и же­ны, и залитая рассеянным светом комната. Каждый предмет имеет определенный смысл: собачка — символ верности, туфли — семейст­венности, зеленый цвет платья Джованны — цвет весны и любви. Сзади на стене висит круг­лое зеркало — шедевр мастерства и миниатюр­ной живописи ван Эйка. В нем мерцает отраже­ние персонажей картины.

Совершенное искусство ван Эйков как бы открыло глаза нидерландским мастерам XV в. и на возможности живописи, и на значитель­ность реального мира. Блестящий и суровый Рогир ван дер Вейден (1399—1464), умелый рас­сказчик Дирик Боутс (ок. 1410—1475), исключительно талантливый и своеобразный мастер, ближе других подошедший к итальянскому Возрождению, Гуго ван дер Гус (ок. 1435— 1482) завоевали нидерландскому искусству XV в. мировую славу. Даже в Италию стали приглашать северных художников, учась у них живописному мастерству.

В конце XV в. Нидерланды значительно богатеют. Это привлекает к ним опасное вни­мание соседних стран. Французские, англий­ские, немецкие и, наконец, испанские феодалы стремятся завладеть страной (см. т. 8 ДЭ, ст. «Из истории нидерландской революции»). Жизнь становится лихорадочной и напряжен­ной. В городах пылают костры, заседают три­буналы инквизиции, сжигают «ведьм», «колду­нов» и «еретиков». И это страшное, напряжен­ное время нашло своего художника — в небольшом провинциальном местечке Гертоген-босхе работал один из самых странных и зага­дочных мастеров во всей истории искусства Иеронимус ван Акен (ок. 1450—1516), извест­ный под именем Босха.

Как далеко саркастическое отношение Бос­ха к людям от радостного гимна во славу чело­века художников итальянского Возрождения! Кажется, что художник перенес на свои полот­на все ужасы инквизиции, все пороки своего времени. Его картины населены причудливыми и злобными существами: хвостатыми чудови­щами, рыбами на конских ногах, невиданными пресмыкающимися. При этом виртуозная жи­вописная техника Босха — резкие и трагичес­кие сочетания цветов, точность кисти — при­дает убедительную достоверность его самым причудливым чудовищам, рядом с которыми обычно беспомощно мечутся слабые фигурки ис­пуганных людей. Так Босх пытался передать весь трагизм своего времени.

Босх, как ни один художник до него, свя­зан с народом, с его суевериями, с его юмором и фольклором. Есть старая фламандская по­словица: «Мир — стог сена: каждый берет из него то, что удается ухватить»; и Босх пишет картину «Воз сена» (конец XV — начало XVI в.). Среди мирного и вполне реального пейзажа разворачивается бессмысленная жизнь людей, гонимых жаждой наживы и удовольст­вий. Все человечество оказывается во власти злых сил, и за повозкой с сеном спешат не только простые люди, но и император, и даже сам папа — глава католической церкви.

Искусство Босха интересно тем, что в свои композиции на религиозные темы он вводит бытовые и пейзажные мотивы.

Тот, кто читал замечательный роман Шарля де Костер а «Легенда о Тиле Уленшпигеле», знает, что в нидерландской революции, в борь­бе с испанцами за свою независимость, борьбе жестокой и беспощадной, участвовал весь на­род. Так же как и Уленшпигель, свидетелем и участником этих событий был и крупнейший нидерландский художник Питер Брейгель Стар­ший (между 1525 и 1530—1569).

Художник-мыслитель, напряженно думаю­щий о смысле существования человека, Брей­гель намного опередил свое время. Его яркому таланту было тесно в рамках общепринятых сюжетов и даже жанров современной ему жи­вописи.

Европейское искусство того времени не знало настоящего пейзажа — природа была лишь фоном, сценой, на которой действовали люди. И только Брейгель открыл для живо­писи полную самостоятельного значения жизнь природы, смысл смены времен года, величие и красоту пейзажа.

Совсем молодым художником Брейгель ез­дил в Италию, где работали тогда Микеланджело и великие венецианцы, но его индивиду­альность оказалась слишком сильной для того, чтобы поддаться влиянию даже таких масте­ров. Гораздо сильнее и важнее для Брейгеля оказались впечатления от грандиозных пано­рам моря и Альпийских гор. Природа стала главным героем его произведений. И вместе с легкими и точными линиями путевых ри­сунков Брейгеля в мировое искусство вошел пейзаж.

Позже, уже зрелым мастером, Брейгель написал знаменитую серию пейзажей «Вре­мена года». Огромные пространства гор, лесов, полей живут в прекрасных картинах художника размеренно, величественно и за­кономерно.

Брейгель — прекрасный живописец. Он от­лично использует контрасты цвета, виртуоз­ность линий миниатюриста сочетается у него с необычной для художника XVI в. свободой кисти, с легкими, упругими, непринужденными мазками. Точности и выразительности его си­луэтов могут позавидовать лучшие рисоваль­щики мирового искусства. Темные силуэты охотников из картины «Охотники на снегу» (1565) так резко выделяются на белом снегу, что у зри­теля создается очень точное ощущение зимы и холодного прозрачного воздуха. Пейзаж тут главный герой, но теплые тона домов вдали и крохотные фигурки на зеленоватом льду катка делают его как бы обжитым, близким человеку.

Доброжелательное внимание художника привлекают простые крестьяне. И здесь Брей­гель стал первооткрывателем нового жанра — бытового крестьянского, получив за это от по­томков прозвище Мужицкий.

В таких картинах, как «Крестьянский танец» (1567), простые люди совер­шенно вытеснили евангельских и аллегоричес­ких персонажей. Брейгель изучает своих героев пристально и строго, тщательно переда­вая их силу, грубоватость, простоту и реши­тельность.

Благодаря Брейгелю мы хорошо представ­ляем людей, с ножами и топорами в руках отстаивавших независимость своей родины от иноземных захватчиков.

Все мрачнее и пессимистичнее становится искусство художника к концу 1560-х годов, когда испанцы пытались жестокостью сломить дух свободолюбивого народа. Солдаты короля Филиппа II врываются в деревни, пылает Ант­верпен — город, где работал мастер. В 1568 г., незадолго до смерти, Брейгель пишет свою самую значительную и мрачную картину «Слепые».

Спокоен, ясен и тих скромный деревенский пейзаж, неподвижен влажный воздух. Но вот на окраине села появляется странная процес­сия: шесть слепцов, держась за посохи друг друга, неотвратимо движутся ко рву с водой. Страшные, незрячие лица, на которых ясно написано непонимание того, что происходит. Все это находится в мучительном противоре­чии с красотой, разумным порядком и равно­душием природы. Здесь Брейгель выразил свое горькое разочарование в людях, неверие в их осмысленную, плодотворную деятельность.

На такой трагической ноте кончается нидер­ландское Возрождение. Вклад нидерландцев в историю мирового искусства велик и важен. Мы и сейчас любуемся драгоценными карти­нами ван Эйков, удивляемся буйной фанта­зии Босха, восхищаемся пейзажами Брейгеля и его умением так остро выразить свое бурное, героическое и вместе с тем трагическое время.