НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Понятие научно-фантастической литера­туры охватывает сложный и разнообразный круг явлений художественно-литературного творчества.

Еще испокон веков человечество тревожила мечта о будущем, об освобождении от суро­вой власти природы и, стало быть, о создании условий для того, чтобы, покорив природу, человек открыл себе путь к счастливой жизни. Наука, по выражению Горького, создает вто­рую природу. От этой второй природы во мно­гом зависит и организация общественной жизни, а от общества зависит и развитие человека.

Природа и наука, общество и человек — таков круг вопросов научно-фантастической литературы, определяющий многообразие ее интересов и ее художественных форм.

Уже древние сказки повествуют нам о ковре-самолете, о скатерти-самобранке, о жи­вой воде, исцеляющей раны. В них нам слы­шится мечта о покорении природы, о могу­ществе человека, о светлом будущем.

Более четырехсот лет назад была опу­бликована книга Т. Мора «Утопия» (1516), где рассказывалось о жизни фантастического острова, носившего название «Утопия». На примере своей «Утопии» писатель стремился показать, как можно создать человеческое общество, основанное на справедливости, ра­венстве, почетном и обязательном для всех труде. Со времени выхода «Утопии» фантасти­ческие произведения о будущем человече­ского общества стали называть утопическими. Такого рода произведения возникали еще в античной литературе, появлялись они и пос­ле Т. Мора [«Город солнца» (1623) Кампанеллы, «Новая Атлантида» (1604) Френсиса Бэкона и др.].

В романе «Что делать?» Н. Г. Чернышев­ского (см. ст. «Н. Г. Чернышевский») описаны, в частности, сны героини романа Веры Павловны. В четвертом ее сне автор дает утопическое изображение будущего общест­ва, соответствующего передовым идеалам сво­его времени. Это наиболее значительная утопия в русской литературе.

По мере развития науки писатели, стре­мившиеся предугадать будущее человека, все чаще и чаще стали обращаться к науке, чтобы, рисуя картины жизни человека в будущем, обосновывать их данными науки, как бы уга­дывая и предсказывая ее открытия. В XIX в. особое значение в этом отношении имело творчество Жюля Верна (см. ст. «Писатели Франции» из раздела «Зарубежная литера­тура XIX в.»). В большинстве его произве­дений предвосхищены позднейшие изобрете­ния и открытия. Герои его 58 романов — люди, преданные науке, находящие в ней опору для преодоления жизненных трудно­стей («Таинственный остров»). Здесь перед нами пример подлинно научно-фантастиче­ской литературы: в центре внимания писате­ля вопросы, связанные с развитием науки, и вместе с тем они решаются в неразрывной связи с жизнью людей, их деятельностью, их стремлениями.

В конце XIX — начале XX в. проявляет­ся творчество Г. Уэллса (см. ст. «Писатели Англии» из раздела «Зарубежная литература XX в.»). В его романах «Машина времени (1895), «Борьба миров» (1898) и других ставятся воп­росы, до сих пор сохранившие жгучий интерес: о путешествии во времени, о встрече с ино­планетной цивилизацией.

Но особое значение научно-фантастиче­ская литература приобрела в наше время. Во второй половине XX в. наука достигла высот, с которых широко видны дали разви­тия человечества в будущем: открыта атомная энергия, проложена дорога в космос, прояс­няются законы наследственности, радиоаппаратура ловит голоса вселенной, отыскивая сигналы инопланетных цивилизаций.

Перед научно-фантастической литерату­рой открыты совсем новые перспективы. Она с особенной уверенностью может предвосхи­щать новые победы науки и осмысливать, что они несут человечеству, как они скажутся на общественном строе, на жизни людей.

Научная теория коммунизма помогает писателям более ясно предугадывать пути об­щественного развития, предсказывать, как будет развиваться человеческая личность.

Имена виднейших представителей научно-фантастической литературы широко известны во всем мире.

Следует ясно представлять себе те твор­ческие трудности, которые встают перед писа­телями, работающими в этой области. С одной стороны, они должны стоять на уровне совре­менной научной разработки тех проблем, которым посвящены их произведения. С дру­гой — они должны владеть мастерством изобра­жения человеческих характеров и отношений, без чего не может быть полноценным худо­жественное произведение. Не случайно мно­гие писатели-фантасты сами непосредственно участвуют в научной работе (ученым, акаде­миком был В. А. Обручев, автор научно-фанта­стических романов «Плутония» и «Земля Санникова», А. Кларк, Ф. Хойл, Б. Стругацкий— астрономы, А. Азимов — биохимик, И. Еф­ремов — палеонтолог, Ч. Оливер — антропо­лог, У. Морисон, М. Емцев, Я. Парнов — химики, А. Днепров — кандидат физико-ма­тематических наук и т. д.).

Наука и научно-фантастическая литература как бы переплетаются между собой. Поучительны слова И. Ефремова в его пре­дисловии к роману «Туманность Андромеды»: «Еще не была закончена первая публикация этого романа в журнале, а искусственные спутники уже начали облет нашей планеты... Еще в процессе писания я изменял время дей­ствия в сторону его приближения к нашей эпохе. Сначала мне казалось, что гигантские преобразования планеты и жизни, описанные в романе, не могут быть осуществлены ранее, чем через три тысячи лет. Я исходил в расчетах из общей истории человечества, но не учел темпов ускорения технического прогресса и главным образом тех гигантских возможно­стей, практически почти беспредельного могу­щества, которое даст человечеству коммуни­стическое общество.

При доработке романа я сократил наме­ченный сначала срок на тысячелетие. Но за­пуск искусственных спутников Земли под­сказывает мне, что события романа могли бы совершиться еще раньше. Поэтому все определенные даты в «Туманности Андромеды» изменены на такие, в которые сам читатель вложит свое понимание и предчувствие вре­мени».

Прошло менее десяти лет, а уже на очере­ди, можно сказать, высадка человека на Луне, и, стало быть, опять можно задуматься о но­вых сроках исполнения мечты писателя.

Понятно, что перед научно-фантастиче­ской литературой стоит столько многообраз­ных задач и вопросов, что в решении их она может идти в различных направлениях.

Американский писатель X. Гернсбек гово­рит в предисловии к своему роману «Ральф 124С41 +» (1911), что он должен «рассказать читателю о будущем с точностью, совмести­мой с современным поразительным развитием науки. Автору хочется особо обратить вни­мание читателя на то обстоятельство, что, хотя многие изобретения и события... могут показаться ему странными и невероятными, они не невозможны и не выходят за пределы досягаемости науки».

А вот как определяет свои цели такой вы­дающийся американский писатель — Р. Брэдбе­ри: «Техническая сторона научной фантасти­ки интересовала меня неизмеримо меньше, чем связанные с ней моральные и социальные вопросы — влияние техники на отношения между людьми».

Другое направление творческих интересов у такого крупного писателя, как С. Лем. В том пути «вперед и выше», которым идет челове­чество, он предвидит неизбежность его столк­новений с такими явлениями, которые не смо­гут быть охвачены нашим предвидением, ко­торые он обозначает, как «Неизвестное». «Эта встреча с Неизвестным,— говорит он,— должна породить целый ряд проблем позна­вательной природы, природы философской, психологической и моральной. Решение этих проблем силой, например бомбардировкой неизвестной планеты, естественно, ничего не дает. Это просто уничтожение явления, а не концентрация усилий для того, чтобы его понять. Люди, попавшие в это Неизвестное, должны будут постараться понять его. Может быть, это удастся не сразу, может быть, потре­буется много труда, жертв, недоразумений, даже поражений». В таких произведениях, как «Солярис», «Непобедимый», «Эдем», С. Лем и сталкивает своих читателей с явлениями, которые не могут, так сказать, уложиться в человеческое восприятие, но с которыми человеку приходится встречаться и бороться.

Но если мы обратимся к «Туманности Анд­ромеды» (1958) И. Ефремова, повести А. и Б. Стругацких «Возвращение. Полдень. XXII век» (1963) или к роману того же С. Лема «Ма­гелланово облако» (1960), то увидим в них еще одно, и очень важное, направление в развитии научно-фантастической литературы: стремле­ние показать, как, побеждая природу и пре­образуя общество, возникает новый тип чело­века — человек коммунистического общества.

В зависимости от позиций писателя, от тех задач, которые он себе ставит, различный ха­рактер приобретает научная фантастика, в различных художественных формах выража­ется. Вот почему мы среди научно-фантасти­ческих произведений найдем и сатиру, на­пример в повести Р. Брэдбери «451° по Фа­ренгейту», и юмор у С. Лема в «Звездных дневниках Ийона Тихого», у А. и Б. Стру­гацких в повести «Понедельник начинается в субботу», в рассказах К. Саймака «Прелесть», «Пыльная зебра».

Искусство всегда открывает нам новое в мире. В новый мир вводит нас и научная фантастика. Этот мир полон неожиданностей, в нем действуют еще неизвестные нам силы, он требует от человека самого высшего напря­жения всех его способностей. Конечно, между различными писателями могут быть противо­речия (например, в романе С. Лема «Астро­навты» на Венере находят следы высокой ци­вилизации, погибшей после междоусобной войны, а в «Стране багровых туч» А. и Б. Стругацких на ней нет разумных существ), споры (в «Туманности Андромеды» расска­зывается о Великом Кольце, связывающем населенные планеты, но Г. Альтов в расска­зе «Порт каменных бурь» решительно отвер­гает эту идею И. Ефремова). И конечно, каждый из представителей научной фантасти­ки по-своему представляет себе неясные черты и грани будущего.

Даже если развитие науки не подтверждает ту или иную догадку писателя, она может сохранять интерес и значение. «Человек-ам­фибия» А. Беляева не похож на современных аквалангистов, но в своей основе идея писа­теля, предвосхищавшего подчинение челове­ком морских просторов, верно определяла само направление его деятельности в этой области. В «Гиперболоиде инженера Гарина» А. Толстого говорится о мощном тепловом луче. Он работает совсем иначе, чем совре­менный лазер, но нам дорого и то, что писа­тель показал самую возможность такого от­крытия. Представление о том, что Луна по­крыта пылью, устарело. Но в романе А. Клар­ка «Лунная пыль» борьба с бедствием, вызван­ным пылью, позволяет писателю показать та­кие черты человеческого характера, что ро­ман сохраняет во многом свой интерес, хотя мы понимаем условность обрисованной писа­телем обстановки.

Фантастична картина надвигающейся ми­ровой катастрофы в повести Е. Войскуновского и И. Лукодьянова «Черный столб». Ге­рой повести Александр Кравцов, отдающий свою жизнь, чтобы остановить угрозу, на­висшую над миром, проявляет подлинный героизм советского человека.

Своеобразие научной фантастики, в част­ности, в том и состоит, что она показывает реальные характеры в фантастических обстоя­тельствах.

Вот почему современный читатель, так остро чувствующий стремительный бег вре­мени, с таким интересом относится к науч­но-фантастической литературе. Не отрывая читателя от жизни, научная фантастика пока­зывает ему перспективу жизненного развития, как бы обживает для него будущее, исходя из данных науки. Это отличает научно-фантастиче­скую литературу от чисто фантастической лите­ратуры, где писатель может выдвигать произ­вольные, не обоснованные научно предположения о будущем, как это. делает, например, К. Чапек в своем романе «Война с саламандрами» (1935).

Зритель у телевизионного экрана испы­тывает, как говорят, «эффект присутствия», он как бы сам включается в круг тех событий, которые он видит на экране. Научно-фантасти­ческая литература дает нам эффект при­сутствия в будущем, позволяет непосредственно включиться в те трудности и испытания, которые встанут перед челове­ком в решении задач, неизбежных в будущем, пережить их вместе с ним, ощутить те опас­ности, которые его ждут, не отрываясь от действительности, представить себе новые черты характера человека в будущем.

Сейчас, например, идут споры о том, каки­ми будут мыслящие машины, сумеют ли они сравняться с человеком или даже превзойти его. А в нашей фантастике уже накоплено очень много примеров, пусть и вымышлен­ных, показывающих и колоссальную мощь таких машин в будущем, и особый характер мышления человека. И надо думать, что прав Г. Альтов в повести «Легенды о звездных ка­питанах», говоря, что «машина только тогда сможет мыслить как человек, когда она бу­дет иметь все то, что имеет человек: родину, семью, способность по-человечески чувствовать свет, звук, вкус, тепло и холод... Но тогда она перестанет быть машиной».

Писатели, работающие в области научно-фантастической литературы,— это разведчики будущего, и за это им благодарны чита­тели.

Но, как и всякая разведка, разведка в бу­дущем должна ясно знать, что она ищет. В за­висимости от тех целей, которые ставит перед собой писатель, определяется и его отноше­ние к будущему: верит ли он в него, боится ли. В научной фантастике, как и вообще во всех областях идеологии, идет острая борьба. Если мы сейчас говорили о возможностях научной фантастики в ее наиболее высоких проявлениях, объединяющих прогрессивных писателей всего мира, то за рубежом мы не­редко встретимся с научно-фантастическими произведениями, полными неверия в чело­века, пророчащими ему в будущем непреодо­лимые трудности и гибель. Английский писа­тель Б. Элдис в романе «Долгие сумерки Зем­ли» фантазирует на тему о нарастающем жаре Солнца, которое выжигает все живущее на Земле. Ф. Поол и С. Корнблат, перенося чита­теля на несколько столетий вперед, с горечью видят в будущем нравы современного буржуаз­ного общества, где человек человеку — волк.

Роман австралийского писателя Н. Шата «1984» рисует последние дни человечества после атомной войны, опустошившей всю землю. Только в Австралии еще сохранилась жизнь, но и к ней приближаются все истреб­ляющие волны излучения. Многие произве­дения американских писателей говорят о том, что наука будет идти вперед, а отношения между людьми останутся теми же, что и сейчас в капиталистических странах. Такого рода произведений, видящих будущее человечества в том, что у него не будет будущего, немало за рубежом, но не они, конечно, определяют значение и роль научной фантастики в совре­менной литературе.

Наиболее значительные представители за­рубежной фантастики идут по другому пути. Некоторых из них мы уже называли: поль­ского писателя С. Лема, американского — Р. Брэдбери, английского — А. Кларка. Сле­дует присоединить к их именам японского писателя Абэ Кобо, автора «Четвертого лед­никового периода», американских — А. Ази­мова («Путь марсиан», сборник «Я — робот», «Конец вечности»), Ч. Оливера («Ветер време­ни»), английского — Дж. Уиндема («День триффидов») и многих, многих других писате­лей различных стран. В наших журналах и в отдельных сборниках публикуется много на­учно-фантастических рассказов — Р. Шекли и К. Д. Саймака (Америка), К. Фиалковского и К. Боруня (Польша), Л. Алдани (Италия), Ф. Дюрренмата (Швейцария) и других.

В их творчестве ярко выражена вера в бу­дущее человечества, вражда ко всему, что стоит на пути его развития. У некоторых из этих писателей есть сатирические произведения, но резкость их сатиры не мешает им понимать, что ничто не остановит пути человечества вперед. В уже названной повести Р. Брэдбери «451° по Фаренгейту» речь идет об Америке

«В своих подводных странствиях Ихтиандр встречал дико­винных рыб, находил старинные затонувшие корабли». Иллюстрация К. К. Соколова к роману А. Р. Беляева «Человек-амфибия».