СОВЕТСКАЯ МНОГОНАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА. Становление советской литературы

СОВЕТСКАЯ МНОГОНАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА. Становление советской литературы

Рожденная Октябрьской революцией, совет­ская литература многонациональна и много­язычна. Она создавалась общими усилиями писателей народов нашей страны. Вместе с тем это единая советская литература. Каковы же ее отличительные черты?

В 1934 г. на Первом Всесоюзном съезде со­ветских писателей М. Горький сказал: «...преж­де распыленная литература всех наших народно­стей выступает как единое целое...» Она богата и разнообразна по своим национальным формам и стилю и едина по своим задачам и целям.

Сейчас в Советском Союзе более семидесяти национальных литератур. До Октября их было значительно меньше — далеко не все народы бывшей царской России имели свою письмен­ность и литературу.

Русская литература внесла богатый вклад в сокровищницу мирового искусства. Ее тра­диции, ее творческий опыт сыграли огромную роль в становлении и развитии советской мно­гонациональной литературы. Украинская, гру­зинская, армянская, латышская, эстонская литературы и ряд других имели к началу рево­люции богатую художественную прозу, поэзию, драматургию. Иную картину мы видим в лите­ратурах народов, которые создавали значитель­ные художественные ценности в поэзии, но не имели развитой прозы (так было до Октября в белорусской, таджикской и других литерату­рах).

Некоторые народы Средней Азии, Северного Кавказа, Поволжья к 1917 г. создали лишь устную народную поэзию — прекрасные песни, героические сказания о богатырях, красочные легенды и предания. Письменная же литера­тура у них развивалась слабо или ее совсем не было. Поэтому литературы этих народов принято называть младописьменными.

Лишь в 20—30-е годы чукчи, ненцы, на­найцы, удэгейцы, коряки, тувинцы получили свою письменность и за короткий срок создали национальную литературу. Книги Ю. Рытхэу, Н. Шундика, Д. Кимонко, Н. Сахарова переве­дены теперь на многие языки и заслужили любовь читателей.

Многонациональная советская литература складывалась постепенно. Советскую литературу создавали писатели старшего и молодого поколения, те, кто полу­чил известность еще до революции, и те, чье творческое рождение связано с Октябрем.

Уже признанными мастерами художествен­ного слова встретили революцию М. Горький, А. Блок, В. Брюсов, А. Серафимович, В. Мая­ковский, Д. Бедный, С. Есенин, Ав. Исаакян, Ст. Зорьян, Ш. Дадиани, Н. Лордкипанидзе, Л. Киачели, М. Ордубады и другие. А в первые годы Советской власти этот славный отряд писа­телей пополнился выходцами из рабочей и кресть­янской среды и трудовой интеллигенции, в большинстве своем участниками недавних рево­люционных битв. «Мы, молодые, литературно родились после 1917 года»,— писал Л. Леонов в 1925 г. О том же говорит поэт Н. Тихонов: «Ме­ня сделала поэтом Октябрьская революция. Она открыла мне глаза на мир». «1919 год — мой пафос»,— вспоминал К. Федин, участник гражданской войны в Поволжье. Революцион­ные события этого «необыкновенного лета» были отражены им позднее в трилогии (романы «Первые радости», «Необыкновенное лето», «Ко­стер»).

В 1921 г. начинает свою литературную ра­боту Д. Фурманов, бывший комиссар 25-й Ча­паевской дивизии. В это же время входит в литературу молодой А. Фадеев. В гражданскую войну он воевал в партизанских отрядах и в Красной Армии против Колчака, японских интер­вентов, белогвардейских банд на Дальнем Вос­токе. Из далекой донской станицы прибывает в столицу юноша Шолохов, имевший за плечами боевой опыт участника продотряда. Яркие впе­чатления этих лет отразились в его первой книге — «Донские рассказы» (1925). Только в одной русской литературе с 1920 по 1926 г. появилось более ста пятидесяти новых имен.

Революционная эпоха выдвинула перед пи­сателями острую проблему — за революцию или против нее. Наиболее передовая часть ли­тературной интеллигенции решила для себя этот вопрос сразу: «Моя революция. Пошел в Смольный»,— писал В. Маяковский, вспоми­ная бурные дни Октября. Другая часть писа­телей признала революцию позже, убедившись в справедливости ее целей. Таков путь А. Тол­стого, Г. Джавида, А. Абашели и других пи­сателей. И лишь немногие из старшего поколе­ния писателей не приняли революции: Л. Андре­ев, И. Бунин, А. Куприн (вернулся в СССР из эмиграции в 1937 г.) и некоторые другие.

В 20-е годы в различных национальных литературах возникают многочисленные твор­ческие объединения писателей. Каждое из них отстаивает свои взгляды на искусство в рево­люционную эпоху, хотя они далеко не всегда правильно понимали задачи нового искусства.

Массовыми организациями были те, куда входили пролетарские писатели: РАПП (Рос­сийская ассоциация пролетарских писателей), ВАПП (Всероссийская ассоциация пролетарских писателей). Кроме этих, были и другие лите­ратурные объединения, например «Леф» (Ле­вый фронт искусства), в Грузии — «Голубые роги», в Армении—«Мурч» («Молот»), на Украи­не — «Ваплитэ» и др.

Коммунистическая партия помогала писа­телям активно участвовать своим творчест­вом в строительстве социализма. После поста­новления ЦК ВКП(б) «О перестройке литера­турно-художественных организаций» (1932) был создан единый Союз писателей СССР.

Первый Всесоюзный съезд писателей состо­ялся в августе 1934 г. под председательством М. Горького. Участниками съезда были пред­ставители пятидесяти двух национальностей народов Советского Союза и более тридцати национальных литератур.

С первых шагов советская литература обра­щается к новому герою — творцу революции, показывая его в обстановке непримиримой борьбы двух миров.

В 1920 г. В. Маяковский создает поэму «150 000 000». Он заявляет в ней, что говорит от имени революционного народа, который осознал свою силу.

Народ у Маяковского предстает в бога­тырском сказочном облике «Ивана»: «Россия вся — единый Иван, и рука у него — Нева, а пятки — Каспийские степи».

Обобщенный, богатырский образ народа создан и в других литературах. Армянский поэт Егише Чаренц олицетворяет в образе ра­бочего Погоса силу трудового народа-борца: «...сквозь века, вождь несметных войск, шел гигант Погос» («Всепоэма», 1920).

В ряде произведений 20-х годов создан образ вождя революции В. И. Ленина. Как и В. Ма­яковский, многие поэты видят в нем «самого человечного человека», который, по словам Е. Чаренца, «собрал в себе тысячи тысяч люд­ских поколений». А по мнению татарского поэ­та Хади Такташа, В. И. Ленин — «человек, которого века породили».

Он дни и ночи по земле идет.

В одной руке держа пылающее знамя,

Другой рукою все вперед, вперед

Ведет он поколенья...

(Перевод Л. Мартынова.)

Это строки из поэмы «Века и минуты» (1924), в которой Хади Такташ создал образ Ленина — борца за свободу и счастье человечества.

Писатели разных литератур, каждый по-своему, рисуют поединок нового мира с жестоким и мрачным прошлым. Эта тема отражена в «Чапаеве» Д. Фурманова, в «Партизанах» и «Бронепоезде 14-69» Вс. Иванова(1922), «Паде­нии Дайра» А. Малышкина (1921), «Городах и годах» К. Федина (1924), «Тихом Доне» М. Шолохова (1927—1940), «Хождении по мукам» А. Толстого (1920—1941), «Думе про Опанаса» Э. Багрицкого (1926), в пьесах «Лю­бовь Яровая»К. Тренева (1926), «Разлом» Б. Лавренева (1927), «Шторм» В. Билль-Белоцерковского (1925), «Дни Турбиных» М. Бул­гакова (1926).

Эти первенцы русской советской литературы ярко и талантливо представили читателю но­вого героя — участника революции, запечат­лели на своих страницах остродраматические, героические картины рождения нового мира.

Как живые встают перед нами со страниц пьес Б. Лавренева и В. Билль-Белоцерковского революционные матросы, сибирские пар­тизаны в «Бронепоезде 14-69» Вс. Иванова, донские казаки, изображенные в эпопее М. Шо­лохова в огне гражданской войны. История и личные судьбы героев неразрывны.

Советские писатели показали, что именно народ творит историю, что он ее главная сила. Эти произведения русских советских писателей прокладывали путь новому искусству, помога­ли развитию советских литератур других народов.

Светом революции озарены герои многона­циональной литературы 20-х годов. Армянские писатели рассказывают в это время о тех, кто бесстрашно отдал жизнь за победу революции, и о тех, кого она «выпрямила» и освободила. Удивительным и чудесным кажется новый мир крестьянину Мерке (Д. Демирчян, «Мерке»), знавшему в прошлом только нищую и голодную жизнь, и наборщику Саркису (Д. Демирчян, «Дом отдыха»): сорок лет проработал он в сыром подвале и видел «в заоконном мире, на тротуа­ре... только человеческие ноги» и только теперь впервые узнал, что такое отдых.

Чудесен новый мир и для дочери погонщика верблюдов комсомолки Гюльханды, которая смело смотрит на жизнь «черными янтарными зрачками» (Г. Сарьян, «Гюльханда»).

Великую силу революции, освободившую труженика-крестьянина от кулацкой кабалы и открывшую ему путь к счастью, показывает М. Арази в рассказе «Трактор» (1926).

«Как только начали пахать, раздались ли­кующие и изумленные возгласы крестьян:

— Ребята, а ребята, глянь-ка, ведь пашет, так пашет, словно пух переворачивает...»

Жизнь и борьба украинского крестьянства обрисованы в повести «Бурьян» А. Головко (1927). Писатель создал яркие образы людей новой деревни — советских активистов, сель­коров и противостоящие им фигуры сельских кулаков — куркулей.

Произведения о деревне создают в эти годы белорусские писатели Зм. Бядуля, М. Лыньков, М. Зарецкий. Воспевают Октябрь в своих сти­хах молодые белорусские поэты М. Чарот, Тишка Гартный и другие. В поэмах «Симон-музыкант», «Новая земля» (1908—1922), в по­вести «В полесской глуши» белорусского поэта и писателя Я. Коласа, в произведениях Янки Купалыговорится о пути белорусского народа к революции. В повести «Трясина» (1933) Я. Колас рассказывает о героической борьбе парти­зан Полесья против интервентов в годы граж­данской войны, создает выразительный образ партизанского вожака деда Талаша. В повес­тях и романах К. Чорного, М. Зарецкого реа­листически изображена белорусская деревня в годы революции.

В грузинской литературе Галактион Табидзе в стихах и поэмах («Эпоха», «Революци­онная Грузия») воспевает социалистическое обновление жизни;

Нет, не дано эпохам права

Быть запросто, на «ты», с моей!

Ей суждена навеки слава

В громах и бурях новых дней!

Писатели старшего поколения—Л. Киачели в романе «Кровь» (1927), Н. Лордкипанидзе в романе «С тропинок на рельсы» (1926) — повест­вуют о борьбе своего народа в период револю­ции 1905 г. Живой образ революционной эпохи создают и молодые грузинские писатели А. Мирцхулава, С. Чиковани и другие.

Видное место в татарской литературе 20-х годов занял историко-революционный роман Г. Ибрагимова «Наши дни». Писатель воскре­шает события героической борьбы татарского и русского пролетариата Казани в начале на­шего века.

Успешно развиваются в условиях совет­ского строя литературы Средней Азии и Ка­захстана. Здесь впервые появляются произве­дения прозы и драматургии.

Первый таджикский советский писатель — поэт и прозаик С. Айни написал в 1918 г. «Марш свободы» на мотив «Марсельезы». Его пела революционная молодежь, с ним шли в бой против басмачей отряды крестьян:

О рабы, поднимайтесь из праха,

Красным знаменем мир о заря!

Сбросьте иго покорства и страха —

Засияла свободы заря.

(Перевод И. Сельвинского.)

Среди поэтов нового поколения Средней Азии и Казахстана выделяются голоса П. Сулаймони в Таджикистане, поэта и драматурга Хамзы Хаким-заде Ниязи в узбекской литературе, С. Сейфуллина в Казахстане, туркменского поэта и прозаика Б. Кербабаева. Всесоюзную известность приобрели в эти годы песни казах­ского акына Джамбула, киргизского народного поэтаТоктогула, народного певца Дагестана Сулеймана Стальского. Воспевая великие пе­ремены в жизни своих народов, акыны срав­нивали мрачное прошлое и светлое настоящее.

Выразительные картины гражданской войны и борьбы за новую жизнь в республиках Сред­ней Азии созданы в произведении С. Сейфул­лина «Трудный путь, тяжелый переход». Ост­роумно и метко разят корыстных и лицемер­ных мулл, жадных баев, зовут на борьбу за но­вую жизнь, за раскрепощение женщин пьесы Хамзы. Одна из лучших его пьес — «Бай и бат­рак». События в ней происходят незадолго до революции. Герой пьесы батрак Гафур же­нится на красивой девушке Джамиле. С помо­щью мулл и продажных судей бай отправляет Гафура на каторгу. Эта пьеса и до сих пор пользуется успехом у зрителя. Она раскрывает картину произвола в дореволюционном киш­лаке. В пьесе «Тайны паранджи» писатель вы­ступает за раскрепощение женщин. Сохрани­лись воспоминания современников о том, как женщины, посмотрев спектакль Хамзы, в еди­ном порыве сбрасывали паранджи и уходили из театра с открытыми лицами. Жизнь заме­чательного узбекского писателя оборвалась трагически. Его убили враги трудового наро­да — изуверы и фанатики.

О переменах в судьбе угнетенной восточной женщины пишут казахские прозаики Б. Майлин в повести «Коммунистка Раушан» (1926), С. Сейфуллин в повести «Айша» (1922), С. Муканов в повести «Заблудившиеся» (1931, на русском языке она издана под названием «Сын бая»).

Показывая ростки новой жизни, С. Муканов выразительно характеризует рабское, зависимое положение женщины в условиях старой, феодальной Средней Азии: «Когда рож­дается у казаха ребенок, то не спрашивают, сын или дочь, а спрашивают так: «Коневладелец или сорок семь?» (сын — «коневладелец», за дочь же отец получит калым в сорок семь овец как плату за продажу ее в жены).

В замечательных книгах 20-х годов — «Ча­паев» Д. Фурманова (1923), «Железный поток» А. Серафимовича (1924), «Разгром» А. Фадеева (1927) — даны образы героев революции. Ле­гендарный комдив Чапаев, комиссар Клычков, ординарец Петька, пулеметчица Анка перешли со страниц книги Фурманова на советский экран (фильм «Чапаев» поставили режис­серы С. Д. Васильев и Г. Н. Васильев) и се­годня дороги советским читателям и зрителям.

«Железный поток» — книга о героическом походе Таманской армии в годы гражданской войны, когда в тяжелых боях и невероятных лишениях рождалась новая, революционная дисциплина бойцов Красной Армии. Надолго запоминаются образы легендарного вожака та­манского похода Кожуха (роман А. Серафи­мовича «Железный поток»), командира парти­занского отряда Левинсона из романа А. Фаде­ева «Разгром», Глеба и Даши Чумаловых—ра­бочих-коммунистов, участников гражданской войны, восстанавливающих цементный завод (роман Ф. Гладкова «Цемент», 1925).

В ряду этих героев стоит и Виктория — мо­лодая революционерка из повести армянского писателя Ст. Зорьяна «Девушка из библиоте­ки» (1926). Совсем еще юной Виктория примы­кает к большевикам, с кипучей энергией ведет пропаганду среди молодежи уездного города, бесстрашно выполняет партийные поручения.

В первое десятилетие в литературах наро­дов СССР созданы многие замечательные про­изведения, ставшие советской классикой. В эти годы сложились основные принципы нового искусства.

Советская литература — это литература социалистического ре­ализма, которая показывает жизнь в раз­витии, правдиво, во всей ее сложности, в борь­бе нового, передового с уходящими силами истории.

Советская литература — это народная лите­ратура, отражающая жизнь народа, его устрем­ления. Это литература партийная, активно отстаивающая идеалы коммунизма. Об этой боевой коммунистической направленности на­шей литературы, о ее великой воспитательной силе хорошо сказал замечательный поэт на­шей революционной эпохи Владимир Маяков­ский:

...я подыму,

как большевистский партбилет,

все сто томов

моих

партийных книжек.

Наряду с произведениями, где в центре стоит участник революционных битв, герой штурма Зимнего, взятия Перекопа, красногвар­деец, партизан, появляются книги, главный герой которых человек труда. Впервые в миро­вой литературе человек труда изображается не как угнетенный, а как хозяин своей страны.

В конце 20-х — начале 30-х годов широкое признание получают стихи комсомольских поэтов — М. Светлова, М. Голодного, А. Безыменского, А. Жарова, И. Уткина и других. Главной темой этого поколения поэтов стала героика революции и трудовой подвиг строите­лей нового мира. Кто из читателей не знает певучих строк «Гренады» М. Светлова, «Пар­тизана Железняка» М. Голодного... Песню А. Безыменского «Молодая гвардия» пели на комсомольских собраниях тех лет. В словах другого его стихотворения, которое тоже стало любимой песней революционной молодежи, оживает героическая юность поколения Кор­чагиных:

Наш паровоз, вперед лети,

В Коммуне — остановка!

Другого нет у нас пути,

В руках у нас винтовка!