Поэты древнего Рима

Поэты древнего Рима

Идет семьсот тридцать первый год от осно­вания Рима — двадцать третий год до новой эры. В доме императора Августа на Палатинском холме лучший поэт Рима — Вергилий читает свою «Энеиду» — поэму, которую он пишет уже шесть лет и все еще не считает за­вершенной. С трудом уговорил его Август прочитать из нее хотя бы отрывки. Рядом с Ав­густом сидят его ближайшие советники; среди них щегольски одетый, осанистый Меценат, покровитель и друг Вергилия. Остальные при­сутствующие — поэты, ораторы, ученые, люби­тели искусств. Между ними друг Вергилия — поэт Гораций, плотный, бодрый, раньше вре­мени поседевший человек. Он недавно опубли­ковал свои «Оды» — три книги лирических стихотворений — и теперь наслаждается славой. Рядом с ним драматург Варий, тоже друг Вер­гилия. Здесь и Тибулл, молодой, но уже известный поэт, автор нежных любовных элегии, и Проперций, «ученый лирик», когда-то встре­тивший начало работы Вергилия над «Энеи­дой» восторженными стихами:

Сдайтесь, писатели Рима, сдавайтесь, поэты Эллады: Большее нечто растет здесь «Илиады» самой!

Вергилий высок, крепок, у него грубое, загорелое крестьянское лицо. Слегка жестику­лируя, медленно произносит он стих за сти­хом. Иногда он смущенно обрывает чтение на середине фразы: поэма еще не отделана, в ней есть неоконченные строки.

С восхищением и вниманием слушают со­бравшиеся. Для них это не просто развлечение. Речь идет о создании великой литературы, твор­цами которой римляне могли бы гордиться не меньше, чем греки Гомером и Эсхилом. Речь идет о создании литературы, достойной могущества Рима — мировой державы, во власти которой все Средиземноморье. До сих пор у римлян были лишь комедии веселого Плавта, поэма великого мыслителя-материалиста Лук­реция «О природе вещей», полные глубокого чувства лирические стихотворения поэта Катулла. Но все это лишь подступы к великому делу: созданию классической национальной рим­ской поэзии. Свершение самого дела выпало на долю поколения Вергилия и Горация.

Вергилий и Гораций стали свидетелями того, как гибла в Риме республика и утверди­лась в лице Августа империя. Сам Гораций когда-то сражался в армии Брута, последнего защитника римской свободы. К Августу Вер­гилий и Гораций примкнули потому, что хоте­ли видеть в нем продолжателя республиканских традиций. Они не были придворными льсте­цами. Прославляя в своих произведениях Авгу­ста, они славили в его лице величие Рима.

Поэму Вергилия «Энеида» признали луч­шим классическим произведением римской поэ­зии. В основе ее — миф, сложенный когда-то римлянами о том, что их предок — троянец Эней, сын богини Венеры,—приплыл в Италию после падения Трои. Римляне хотели показать, что история их народа такая же древняя, как и история греков.

Поэма рассказывает о том, как корабли Энея, спасшиеся от страшной бури, причали­вают к берегам Африки, где пунийская (древ­ние римляне называли пунийцами население Карфагена и других городов Северной Африки) царица Дидона возводит свой город Карфаген. Эней рассказывает ей о своей судьбе: о том, как пала Троя, как спасся он из горящего города и с немногими товарищами решил отыскать неизвестную землю, где по велению оракула они должны основать новый город. Дидона и Эней полюбили друг друга. Прервав свой путь, долгие дни и месяцы проводят троянцы в Карфагене. Но однажды во сне Энею является вестник богов — Меркурий. Он требует, чтобы Эней свершил то, что назначено судьбой: осно­вал город, новую родину для своих потомков. Скорбный Эней тайно покидает Дидону и от­плывает из Карфагена. Не в силах вынести разлуки Дидона пронзает себя мечом. А Эней продолжает свой путь и наконец достигает берегов Италии. Здесь, чтобы узнать о своей грядущей судьбе, он спускается в страшную Аверискую пещеру, где, по преданию, нахо­дился вход в царство мертвых. Перед ним про­ходят величественные образы будущих героев римского народа. Воодушевленный этими видениями, Эней ведет своих спутников, чтобы создать поселение на этой земле. Но Энею и его товарищам пришлось выдержать долгую войну с местными племенами, прежде чем они заложили заветный город Альба-Лонга. От царей Альба-Лонги родился Ромул, основатель Рима, а сын Энея Асканий стал прародителем римского рода Юлиев, к которому принадле­жит император Август.

Так неразрывно сплетаются в поэме про­славление Рима и Августа, напоминание об общем для греков и римлян мифическом прош­лом и утверждение особенного, дарованного только Риму величия в настоящем.

Археологи, раскапывая древние города Рим­ской империи, то и дело находят обломки стен с грубо начертанными строчками из «Энеиды», видимо полюбившимися некогда случайному прохожему. А для римских писателей «Энеи­да» навсегда осталась непревзойденным образ­цом. Много веков спустя поэты Возрождения (см. ст. «Возрождение в Италии») и эпохи клас­сицизма (см. статьи «Классицизм во Франции» и «Классицизм и сентиментализм») подражали творению Вергилия в своих поэмах — «Лузиаде», «Франсиаде», «Россиаде» и др.

Если Вергилий создал классический рим­ский эпос, то его друг и современник Гораций создал классическую римскую лирику. Он также воспевал в своих стихотворениях доб­лесть предков и призывал современников быть достойными отцов; однако охотнее он вспоми­нал о древней простоте нравов, учил наслаж­даться «золотой серединой» скромного достатка, писал о тоске и радости любви, о веселых пируш­ках с добрыми друзьями. Эти стихи брали за образец многие поэты нового времени, в том числе и русские стихотворцы XVIII — начала XIX в. Но едва ли не лучшие стихи Гораций посвятил прославлению своего призвания — поэзии. Среди них — знаменитый «Памятник»:

Воздвиг я памятник вечнее меди прочной

И зданий царственных превыше пирамид.

Его ни едкий дождь, ни Аквилон полночный,

Ни ряд бесчисленных годов не сокрушит...

В русской поэзии тема горациевского «Па­мятника» прозвучала в замечательных стихо­творениях Державина и Пушкина.

Труд Вергилия и Горация проложил дорогу третьему великому поэту эпохи Августа—Ови­дию. Наиболее значительное его произведение — большая поэма «Метаморфозы» («Превращения»). Овидий собрал едва ли не все мифы «о пре­вращениях» (их оказалось свыше двухсот) и пересказал в своей поэме. Получилось богатейшее собрание самых поэтических образцов греческой и римской мифологии. Обращается в камень Ниоба, в наказание за надменность лишившаяся своих детей; вырастают ослиные уши у глупого царя Мидаса, который не сумел оценить искусство бога Аполлона, и т. д. Все эти рассказы сплетаются у Овидия в единое повествование. Для последующих поколений «Метаморфозы» стали неисчерпаемым источни­ком мифологических сюжетов.

Жизнь Овидия сложилась несчастливо. Он сочинял любовные элегии и мифологические поэмы, мало заботясь о прославлении римской мощи и императорского имени. Стареющему императору Августу это не нравилось. Он со­слал поэта на окраину империи, к берегам Чер­ного моря, где теперь находится румынский город Констанца. Там Овидий и умер, проведя десять лет в изгнании. На чужбине он создал свою последнюю книгу — «Печальные элегии».

Много веков спустя неподалеку от этих мест жил сосланный в Кишинев Пушкин. Он часто обращался мыслью к судьбе Овидия — такого же изгнанника, как он. Одно из своих южных стихотворений Пушкин назвал «К Ови­дию». А тот, кто читал поэму «Цыганы», никог­да не забудет прекрасных слов о римском поэте, вложенных в уста старого цыгана:

Он был уже летами стар,

Но млад и жив душой незлобной;

Имел он песен дивный дар

И голос, шуму вод подобный...