. Грамматические особенности разных языков
  
Азбука  Физкультура малышам

Детская Энциклопедия

Статистика

Грамматические особенности разных языков

Грамматические особенности разных языков

Говорящие на разных языках строят свою речь с помощью многочисленных средств и спо­собов. Давайте бросим беглый взгляд на эти средства и способы.

Начнем со звуковых особенностей различ­ных языков — с фонетики.

Звуки английского, французского, немецко­го языков несколько отличаются от звуков русского языка по способу произношения. Но есть такие языки, звуки которых не имеют даже самой отдаленной параллели в русском языке. У некоторых народов Южной Африки (например, у бушменов) существуют так назы­ваемые щелкающие звуки. Они отличаются от других звуков тем, что произносятся не при выдыхании воздуха, а при вдыхании (правда, частичном): в результате получается либо звук, похожий на чмоканье, либо щелчок. В арабском языке существуют гортанные звуки, которых совсем нет в русском языке.

В русском языке 34 согласных звука и 6 гласных. Но если взять язык острова Рапануи (Полинезия), то в нем согласных оказывается всего 9 (гласных 5). Примерно так же обстоит дело в других полинезийских языках. Поэтому на географической карте Тихого океана часты певучие, звучные названия, иногда почти из одних гласных: Тубуаи, Мангаиа, Папеэте, Эиао. А вот в языке абазин (Северный Кавказ) согласных 65, гласных же всего 2 — а и ы. Еще больше согласных в языке народа саами, живущего на Кольском полуострове: в некоторых диалектах этого языка их число приближается к 100!

Но главное, что отличает в звуковом отно­шении один язык от другого,— это не состав звуков, а характер их использования, иначе говоря, то, какие различия между звуками могут использоваться для различения слов.

Например, в русском языке мы можем произне­сти звук э по-разному: как в тень (закрыто) и как в цеп (открыто); если мы произнесем слово цеп с закрытым э, оно будет звучать странно, но останется понятным. Но во французском языке такую операцию безболезненно проде­лать не удастся: если мы заменим открытое э в слове fait («фэ»)—«сделано» на закрытое, полу­чится совсем другое слово — «фе» («фея»), кото­рое пишется как fee.

Существенные различия между языками есть и в их грамматике. Одно и то же значение в разных языках может быть выражено раз­ными грамматическими способами.

Один из них — уже известный нам способ аффиксации, когда используется специальная часть слова (красный). Другой способ, особен­но распространенный в семитских языках (на­пример, арабском),— это внутренняя флексия. По-арабски лексическое значение убивать выражается сочетанием трех согласных q—t—l (первый из них—q — звучит как гортан­ное к). Между этими согласными, перед ними и после них могут вставляться гласные; и в зависимости от того, какие это гласные и где они вставлены, меняется грамматическое значе­ние слова: qatala — «убил», qutila — «был убит», uqtul — «убивай» и т. д. Примерно то же мы можем найти в английском и немецком языках: англ. I sing—«я пою», но I sang — «я пел», нем. Bruder — «брат», Brьder — «братья» и др.

Еще один способ — это способ повтора: по-индонезийски «человек»—orang (отсюда оран­гутанг, т. е. orang-utan—«лесной человек»); «лю­ди»— orang-orang (чтобы сэкономить место, сейчас в Индонезии пишут сокращенно orang2). Спо­соб служебных слов нам с вами хорошо знаком по русскому языку, где он широко использует­ся наряду со способом аффиксации: служебные слова в русском языке — это все предлоги (в, на...), союзы (и, а...), частицы (же, ли...). Очень распространен способ порядка слов. Он играет важную роль и в русском языке: в предложении Мать любит дочь то, что в ка­честве любящей стороны выступает мать, а любимой — дочь, видно только из порядка слов.

Впрочем, не только то, как выражается, но и то, что выражается в языках, неодинаково: одно и то же значение может быть выражено в корне в одном языке (или даже вообще не быть в нем выражено) и в аффиксе в другом. Вот несколько примеров.

По-русски на вопрос Кто пришел? и на воп­рос Пришел Иван? мы ответим одинаково:

Иван пришел. Разница будет только в инто­нации или в ударении: мы выделим голосом в первом случае слово Иван, во втором — слово пришел. В японском же языке при ответе на этот вопрос придется употребить совершенно разные падежи: «Токунага сан-га кимасита»— (это именно) господин Токунага пришел или «То­кунага-сан-ва кимасита»—(да), господин Токунага пришел.

В очень многих языках есть так называемое притяжательное склонение. Например, в ненец­ком языке существует падежная форма «вэне-кохоюни'ня'», обозначающая «двум собакам, принадлежащим нам двоим». Меланезийские языки (в Океании) идут еще дальше: в них грамматически выражается, можно или нельзя отделить вещь, о которой говорится, от чело­века, которому она принадлежит. Например, твоя одежда будет звучать nugu mal, так как ее можно отделить от хозяина, но твоя голова— ulu-m требует другого суффикса, так как отде­лить голову от человека невозможно без серь­езных последствий.

Прилагательные во многих языках имеют черты глагола. Например, в лакском языке (Северный Кавказ) они могут иметь суффикс времени: «гъансса»—«близкий», «гъан-ма-сса»— «долгое время близкий».

Особенно различные, зачастую очень стран­ные для русского языка значения могут выра­жаться в глаголе. Очень многообразны, на­пример, формы вида. В языке коми один и тот же глагол «мун-ны» — «идти», может, получая разные суффиксы, приобретать значения: «хо­дить много раз», «ходить по разным местам», «потихоньку идти» или даже «уйти, чтобы потом вернуться».

В грузинском языке есть специальная заставительная форма, причем она может быть даже двойной: «вацер-инэб-инэб-цэрилс»—«я за­ставляю его заставить еще кого-то писать пись­мо». В языке кечуа (Южная Америка) от одного-единственного глагола можно образо­вать несколько сот видовых форм!

Русский язык с его тремя наклонениями кажется скромным по сравнению, скажем, с ады­гейским языком, где около десятка наклоне­ний, в том числе такие, как вопросительное («я пишу?»), подтвердительное («я ведь писал!»). В языке коми в глаголе необходимо различать, сам ли говорящий видел данное действие или говорит о нем с чужих слов. В языке манси (живущих в нижнем течении реки Оби) есть специальное ласкательное наклонение, с кото­рым обращаются к детям.

О некоторых грамматических категориях стоит рассказать подробнее. Начнем с катего­рии лица глагола.

Не следует думать, что эта категория была присуща глаголу с самого начала. Если срав­нить самые различные, совсем не родственные друг другу языки, мы увидим, что в них лич­ное окончание глагола возникло из слияния личного или притяжательного местоимения с причастием или существительным. Например, по-мордовски лицо глагола и принадлежность существительного до сих пор выражаются со­вершенно одинаковым окончанием: «кундай-т» — «ловил ты» и «вэл-т» — «село твое». На древ­неегипетском языке ты ловишь тоже выражает­ся как «ловля твоя». Чтобы сказать я ловлю по-арабски, нужно употребить форму типа «я ло­вец» или «я ловящий» и т. д.

Близость глагола к имени сказывается не только в этом исконном единстве окончаний.

В некоторых современных языках, например в чукотском, одни и те же слова могут и скло­няться, как прилагательные, получая показа­тели падежей, и спрягаться, как глаголы, прини­мая показатели лица. Например, можно ска­зать «эвиръ-ылъигым», что значит «я одежный», <<я имею одежду», «эвиръ-ылъигыт» — «ты одеж­ный» и т. д., но будучи употреблено не в каче­стве сказуемого, а в роли определения, это же слово может склоняться: «аверъ-ылъепы» — «от одежного», «аверъ-ылъеты» — «к одежному».

Из сказанного выше видно, что категория лица глагола тесно связана с употреблением слова в предложении. Кстати, очень харак­терно, что глагольные окончания лица обычно связаны с личными или притяжательными ме­стоимениями только в 1-м и 2-м лице, т. е. в тех случаях, когда достаточно употребить это окончание, чтобы было понятно, что (или кто) действует. Но в 3-м лице этого уже недо­статочно — действующее лицо может быть обо­значено любым существительным. И вот ока­зывается, что в очень многих языках глагол в 3-м лице или совсем не имеет окончания, например в алеутском языке, многих африкан­ских и т. д., или это окончание возникло сравнительно недавно, например в индоевро­пейских, тюркских, финно-угорских языках.

Мы в русском языке объединяем категорию лица с категорией числа глагола и говорим, например, о «2-м лице множественного числа». На самом деле это не совсем точно. Ведь мы — это не совсем я во множественном числе, а вы — не совсем ты во множественном числе. Это осо­бенно ясно видно в индонезийском и некоторых других языках Тихого океана, а также в язы­ках Африки и Кавказа, где встречается два первых лица множественного числа: мы без тебя и мы вместе с тобой. Первая из этих форм называется эксклюзивной (исключаю­щей), а вторая — инклюзивной (вклю­чающей). А если учесть, что есть языки, в кото­рых, кроме обычных двух чисел, есть еще двой­ственное и тройственное, то число возможных лиц из 6 вырастает до 15! Именно 15 форм и встречается в языке жителей острова Абрим (Океания), где глагол спрягается следующим образом (конечно, в русском переводе):

 

В некоторых языках в глаголе бывает выражено не только лицо и число субъекта, того, кто совершает действие, но и лицо и число объекта, человека или предмета, над которым совершается действие. Например, в одном из папуасских языков существует целая коллекция глагольных суффиксов, которые позволяют обо­значить, сколько человек действовало, сколько человек подвергалось этому действию и когда оно происходило: например, суффикс «амарумо» прибавляется, когда много людей действо­вало на двоих в прошедшем времени, а суффикс «анабидурумо» — когда на тех же двоих дей­ствует трое людей в настоящем времени.

Лицо — это такая категория, в которой особенно сильно отражаются общественные отношения, социальный строй общества. На­пример, в языке индейцев племени блэкфут (Северная Америка), у которых сохранились остатки родового строя, существует специаль­ное, 4-е лицо для обозначения члена чужого рода. А в Австралии, в языке аранта, еще слож­нее. Чтобы описать систему лиц в этом, каза­лось бы, «первобытном» языке, нужно затратить несколько страниц. Поэтому мы ее описывать не будем, а приведем пример из русского языка, отдаленно напоминающий положение в языке аранта. Представьте себе, что 1-е лицо выража­лось бы по-разному в следующих трех случа­ях: мы, сидящие за одной партой, идем; мы, одноклассники, идем; мы, учащиеся одной и той же школы, идем...

До сих пор мы сталкивались с языками, где лиц вполне достаточно и даже слишком много. А в корейском языке, например, разграничи­вается только 1-е лицо и лицо не 1-е, для обозначения которого существует специальный суффикс си.

Теперь расскажем о падеже. Начнем с того, что эта категория, оказывается, очень тесно связана с переходностью или непереходностью глагола. Во многих языках, совершенно не связанных взаимным родством, все глаголы делятся на две группы: глаголы «активного действия» (переходные) и глаголы «пассивного действия» (непереходные). В зависимости от того, какой глагол употребляется, предложение строится по-разному. В случае непереходности оно такое же, как в русском языке, т. е. под­лежащее стоит в именительном падеже. Напри­мер, по-чукотски: «клявол чейвыркын» — «чело­век ходит», «кора чейвыркын» — «олень ходит». Но если глагол переходный, то все меняется. Подлежащее ставится не в именительном, а в особом, так называемом эргативном падеже, обозначающем только действующее лицо. Что касается объекта действия, то для него упо­требляется не винительный, как в русском, а именительный падеж (впрочем, он часто совпа­дает с винительным по форме). Например, в том же чукотском языке: «клявол-я кора нмыркынен» — «человек (в эргативном падеже) оленя (олень в именительном падеже) убивает». Такая конструкция, называемая эргативной, встречается во многих кавказских языках, баскском, палеоазиатских и многих языках Америки.

Некоторые следы такого эргативного или близкого к нему строя можно найти в индо­европейских языках. По мнению некоторых лингвистов, в праиндоевропейском языке все существительные делились на две группы— активные и пассивные. Первые могли быть подлежащим при переходном глаголе, вторые нет. Показателем активности (эргативности) был s в конце слова, а показателем пассивно­сти — m в конце слова. В дальнейшем показа­тель активности закрепился за именительным падежом подлежащего (сравните такие латин­ские и греческие слова, заимствованные рус­ским языком, как казус, модус, космос), а пока­затель пассивности стал употребляться как показатель винительного падежа (ср., например, латинское terrain — «землю») и как показатель среднего рода (ср., например, латинское templum — «храм»).

В русском языке, как вы знаете, шесть паде­жей. На наш взгляд, это немного. Но с точки зрения англичанина или француза падежей в русском языке уже многовато. Существуют, однако, языки, где число падежей перевалило далеко за дюжину. Это, например, языки Кав­каза, такие, как лакский, аварский, даргин­ский. Сколько в каждом из них падежей, опре­делить нелегко, так как трудно разграничить

падеж от простого сочетания существительного со специальным служебным словом, так назы­ваемым послелогом. В некоторых язы­ках падежей насчитывается 52! Заметно меньше их в финно-угорских языках, например в эстон­ском «всего-навсего» 14.

Откуда же берется такое количество паде­жей? Мы рассмотрим язык, где падежей не так много, но все же порядочно,— чукотский (здесь их 9).

Вот какие падежи в чукотском:

1. Именительный: нилг-ын («ремень»), кэйнын («медведь»).

2. Творительный: нилг-э («ремнем»), кэйн-эй («медведем»).

3. Местный: нилг-ык («на ремне»), кэйн-ык («у медведя, на медведя»).

4. Отправительный: нэлг-эпы («от ремня»), кайн-эпы («от медведя»).

5. Направительный: нэлг-эты («к ремню»), кэйн-эта («к медведю, медведю»).

6. Определительный: нилг-ыгйит, кэйн-ыгйит. Этот падеж необычный. Он служит для того,

чтобы обозначить предмет, на который ориенти­руется в своем действии человек или животное, обозначенное именительным падежом. Напри­мер, в предложениях, соответствующих русским: Охотники с моря возвращаются, ориентируясь по горе, Собаки остановились против ка­мня, Наш народ живет по советским зако­нам, Сделай нож по образцу отцовского, выделенные слова переводятся определи­тельным падежом.

7. Совместный: гэ-нилг-э («с ремнем»), гэ-кэйн-э («с медведем»).

8. Сопроводительный: га-нэлг-ыма («с рем­нем»), га-кайн-ыма («с медведем»).

Разница между последними двумя падежами следующая: если сказать я иду с медведем в сов­местном падеже, то получится, что идем мы оба вместе— и я и медведь; а если сказать то же, употребив сопроводительный падеж, то это будет означать, что я иду и несу с собой мед­ведя. Ну, а можно сказать (как в русском языке), что мы идем — я и медведь.

9. Незначительный: нилг-у («в качестве рем­ня»), кэйн-у («в качестве медведя»). Например, в предложении типа Собака завыла волком дол­жен быть употреблен именно назначительный падеж.

Выше мы говорили об эргативном падеже в чукотском языке, но его формы есть не у всех слов, и в нашу таблицу он не включен.

По этому языку хорошо видно, за счет чего образуется множество падежей; все дело в том, что при помощи падежей выражаются различные оттенки места, времени, обстоя­тельств цели и действия. А так как этих оттен­ков может быть очень много, то и падежей мо­жет быть очень много. Скажем, в лакском языке специальные падежи существуют для того, чтобы сказать: в доме — «къатлуву», сзади дома — «къатлух», на доме — «къат-луй», под домом — «къатлулу». В русском языке все эти значения выражаются куда бо­лее скромными грамматическими средствами.

Кстати, в русском языке, с известной точки зрения, можно найти два подобных этим необыч­ных падежа. Вы много раз употребляли их, но, наверное, никогда не задумывались, что это, в сущности, совершенно особые падежные формы со своим особым значением. В предло­жении Дайте мне чаю мы находим именно такую форму со значением «некоторое ограниченное количество чего-то». А то, что называется обыч­но предложным падежом, в сущности, представ­ляет собой два падежа, которые можно услов­но назвать рассказывательным (предложный падеж в старых русских грамматиках как раз и назывался сказательным) — говорить о снеге, о лесе и местным — вываляться в снегу, за­блудиться в лесу. В школе для простоты го­ворят в таких случаях не о разных паде­жах, а о разных окончаниях.

Чтобы покончить со всякого рода «стран­ностями» в грамматиках различных языков, остановимся еще на некоторых грамматических категориях, в частности на числительных.

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, почему наша система исчисления десятеричная? Ответ на этот вопрос очень прост: потому что у человека на руках десять пальцев. Неда­ром по-чукотски, например, глагол считать («рылгык») происходит от слова «рылг»—«палец» и значит, собственно, пальчитъ. Десять по-чукотски обозначается две руки, а слово два­дцать происходит от слова человеквесь человек, т. е. все пальцы на руках и ногах. Вообще, по-видимому, сначала у большинства народов господствовала не десятеричная, а двадцатеричная система. Это отразилось в строении числи­тельных: например, по-французски 80 обозна­чается quatre vingt, т. е. «четырежды 20», — совсем как по-чукотски. То же явление мы нахо­дим и во многих иранских языках, например у курдов Азербайджанской ССР, где 50 обозна­чается как дважды 20+10, и в языках герман­ских, кельтских, в албанском, баскском и т. д. У некоторых народов, например в Западной Африке, считают «сороковками»: для них 80 будет дважды 40. Кстати, обращали ли вы вни­мание на то, что слово сорок в русском языке резко отличается от других числительных, обо­значающих десятки (три+дцать, т. е. три+десять; пять + десят); а чтобы обозначить очень большое число, употребляют выражение сорок сороков? По всей вероятности, это след такой же, как в Африке, системы счета «по сорока».

Очень показательны названия числитель­ных в языках банту — у негров Южной Афри­ки. Там большой палец правой руки означает шесть (счет идет от мизинца левой), указатель­ныйсемь; чтобы сказать восемь и девять, соот­ветственно употребляются выражения согни два пальца и согни один палец, а десять все пальцы. Кстати, почему согни два пальца? Пото­му, что если считать с помощью одной правой руки, то при счете от 6 до 9 пальцы поочередно разгибаются: при счете 6 согнуты 4 пальца, при счете 7—3 и т. д.

Не все народы и не всегда считают только с помощью пальцев. Иногда для этого поль­зуются другими частями тела. Например, одно из папуасских племен Новой Гвинеи считает так: мизинец левой руки, следующий палец, средний палец, указательный палец, большой палец, запястье, локоть, плечо, левая сторона груди, правая сторона груди. Но характерно, что и здесь используется в качестве опоры имен­но человеческое тело. Лишь в дальнейшем числительные как бы отрываются от этой опоры и начинают употребляться самостоятельно; впрочем, у многих народов до сих пор невоз­можно употребить числительное вообще, не обозначая им чего-либо определенного. Вообще девяти в таких языках нет: есть девять оленей, девять нарт... С этой трудностью столкнулись, между прочим, учителя арифметики в чукот­ских и корякских школах.

У многих народов при счете разных пред­метов употребляются и, разные числительные. Например, в языке нивхов (остров Сахалин) нель­зя сказать вообще пять; нужно выразиться одним из следующих способов: «т'ом» (если счи­таем лодки), «т'орш» (если считаем нарты), «т'ор» (если считаем связки рыбы), «т'овор» (если считаем невода) и т. д. Некоторые явления, напоминающие подобное положение, встреча­ются и в русском языке — это счетные слова. Например, мы часто говорим: сорок голов скота, пять человек детей, шесть названий книг, двадцать штук портфелей...

Служебные слова происходят из слов полнозначных. Даже в русском языке можно уло­вить связь предлога под с существительным под (сравните: подовые пироги). А в некоторых других языках подобная связь совершенно очевидна. Например, в тамильском языке (дра­видский язык Южной Индии) предлоги у, к, при обозначаются словом itam («место»), на, над, после — словом mel («небо»). А в языке ост­рова Лифу (Океания) по, за обозначаются сло­вом «спина», в — словом «сердце», перед — словом «лицо».

На свете есть много языков, иногда совсем непохожих друг на друга. Но как бы они ни отличались один от другого, любой язык спо­собен выразить все, что захочет высказать го­ворящий на нем человек.

Нет плохих и хороших языков. Каждый язык хорош по-своему.

ПОИСК
Block title
РАЗНОЕ