Будущее человеческой речи

Будущее человеческой речи

Извечная мечта человечества — создать об­щий для всех народов язык. По древнегрече­скому мифу, Прометея, открывшего людям сек­рет божественного огня, жестоко наказали боги. Таким же божеским наказанием выглядит множественность человеческих языков в биб­лейской легенде о Вавилонской башне, которую якобы человечество задумало построить до са­мых небес еще в одноязычную эпоху «золотого века» своей истории. Бог разрушил планы лю­дей самым простым способом, смешав их язы­ки. Строители потеряли возможность общения и не смогли достроить башню, а люди с тех пор стали говорить на разных языках.

Это легенда, но в ней выражена мечта о еди­ном языке. Потребность в таком языке ощуща­ется все более и более остро, она становится исторической необходимостью. Разве не выигра­ло бы дело мира, взаимопонимание между на­родами, научный прогресс, международные связи от общего для всех языка? Огромная ар­мия переводчиков ежедневно выполняет во всем мире колоссальную по объему работу, без которой любое современное общество просто не могло бы существовать. И пока в мире нет языка, общего для всех людей независимо от их национальной принадлежности, эта работа должна и будет выполняться во все увеличи­вающемся объеме.

Может быть, стоит немного подождать — и «людская речь в один язык сольется», как пи­сал когда-то Сергей Есенин? В самом деле, сло­во спутник вошло в самые различные языки, слова совет, коммунист, колхоз и многие другие понятны во всем мире без перевода. Давно уже существует и ежегодно пополняется междуна­родная научно-техническая терминология. Так, шаг за шагом языки сближаются и через какое-то время... Нет, здесь не должно быть никаких иллюзий.

Заимствования проникают во многие языки, но слова, обозначающие такие основные, ис­конные для человека понятия, как земля, человек, работать, страна, любовь, солнечный, завтра, он, все и тысячи других, не обнаруживают ника­ких тенденций к сближению разноязычных зву­ковых форм. Если сопоставить звуковой и грамматический строй, например, русского, китай­ского, английского, арабского, венгерского и грузинского языков, то здесь мы тем более не увидим сколько-нибудь заметного их сближе­ния за последние десятилетия или даже столе­тия. Конкретно представить себе естествен­ное, стихийное слияние этих языков невоз­можно.

Значит, и в области языка «мы не можем ждать милостей от природы». Возможно, человечеству придется перевести в науч­ную программу идею искусственного создания общего для всех языка (если, конечно, по­требность в таком языке не исчезнет или не ослабнет в связи с распространением порта­тивных и универсальных кибернетических переводчиков, о которых мечтают писатели-фантасты). И нас не должно пугать, что этот язык будет искусственным, сознательно пу­щенным в оборот «лингвистическим спутником».

Создание и распространение единого для всех языка потребовали бы огромной под­готовительной работы. Ведь необходимо устра­нить всякую случайность и необоснованность в выборе и согласовании частей языка. А для этого надо решить еще очень и очень много спе­циальных лингвистических, да и не только лин­гвистических, проблем.

Но представим себе, что наконец специа­листы подготовили и при активном содействии всех народов «запустили в будущее» общий язык. Отомрут ли с появлением и распростра­нением такого языка наши естественные, ма­теринские национальные языки? Трудно за­глядывать в очень отдаленные от нас эпохи. Можно лишь утверждать, что национальные языки еще много лет после «запуска» общего языка будут верой и правдой служить народам, надолго останутся формой развития национальных культур, выражением многообразия единой культуры человечества.

Во всяком случае, имена героев в романе «Туманность Андромеды» И. Ефремова, кото­рые живут уже после наступления Века Общего Языка, очень похожи на слова современных национальных языков: Дар Ветер, Ляо Лан, Миико Эйгоро, Мвен Мас... Подумайте, из каких языков заимствованы эти имена.

Сочетание слов «искусственный язык» не так уж и головокружительно в век киберне­тики. Наоборот, кое-кого может охватить не­терпение: «Потребность в едином языке сущест­вует уже сегодня. Раз лингвисты утверждают, что можно создать искусственный язык, так пусть поскорей создадут его».

Искусственный, вспомогательный международный язык давно уже существует, отвечают на это лингвисты. И не один, а много. Их проекты, различной степени совершенства, разрабатываются не одну сотню лет.

Наиболее известный и распространенный проект предложен в 1887 г. доктором Эсперан­то. Этот тщательно разработанный проект, ко­торый получил название по псевдониму автора, варшавского врача Л. Заменгофа, вот уже 80 лет развивается и обогащается самой практи­кой. Эсперанто стал средством повседневного общения для десятков тысяч людей в разных странах.

Основная грамматика эсперанто излагается в 16 правилах, практически не знающих исклю­чений. Графика — латинская; некоторые буквы имеют надстрочные знаки, как в чешском или французском алфавите. Каждой букве соот­ветствует, как правило, только один звук, и каждому звуку — только одна буква. Ударениение — всегда на предпоследнем слоге слова. Все существительные оканчиваются на о, при­лагательные — на а, производные наречия — на е и т. д. Глагол не изменяется по лицам и числам. Корни слов заимствованы из роман­ских, германских и славянских языков.

Несколько десятков однозначных приста­вок и суффиксов делают очень прозрачной и легкой для усвоения и пользования словообра­зовательную систему эсперанто: зная тысячу обиходных корней, фактически располагаешь запасом примерно в десять тысяч слов. Поэтому язык этот довольно богат благодаря развитому словообразованию и овладеть им сравнительно нетрудно.

На эсперанто существует своя литература. На этот язык, в частности, переведены некоторые произведения мировой художественной и спе­циальной литературы.

Даже многие полиглоты — люди, знающие много иностранных языков, пользуются эспе­ранто. Они переписываются на нем, прибегают к нему в тех случаях, когда между собесед­никами все же возникает языковой барьер. Этот интереснейший массовый лингвистиче­ский эксперимент до сих пор вызывает раз­норечивые оценки, находит и сторонников, и противников.

Если эсперанто не получил всеобщего при­знания, то, видимо, причина и в том, что струк­тура его не лишена недостатков. А нельзя ли создать искусственный, вспомогательный меж­дународный язык более совершенный, чем эс­перанто? Все-таки сейчас не 1887, а 1967 год. Вопрос резонный. Усовершенствовать эспе­ранто, несомненно, можно. Но и здесь лучшее может оказаться врагом хорошего или просто удовлетворительного. Радикально перестроить эсперанто — значит резать по живому, разру­шить его сложившуюся структуру. Для орга­низации такого же по размаху лингвистиче­ского эксперимента понадобится еще не один десяток лет, а эсперанто вполне способен быть полноценным, хотя и вспомогательным сред­ством бытового и научного общения.

Идея искусственного международного язы­ка по-прежнему продолжает привлекать к себе своими большими возможностями. Однако даль­нейшее развитие она может получить лишь в том случае, если все мы сознательно, тщательно и заботливо овладеем всеми огром­ными богатствами, которые заключены в со­временных национальных языках, прежде все­го в нашем родном языке.