Реформы в языке и письменности

Реформы в языке и письменности

Язык — важнейшее средство человеческого общения. Если это только средство, только развивающаяся система, то, может быть, мы в со­стоянии изменять язык по заранее выработан­ному плану, подчинять строгой логике, устра­нять в нем исторические непоследовательности (исключения), сделать его простым и легким, красивым и благозвучным на самый требова­тельный вкус?

Скажем, многим не нравятся в русском или польском языке многочисленные шипящие звуки, наши неблагозвучные причастия и деепричастия (спасший, бросившись и т. п.); многие иностранцы с трудом усваивают произ­ношение звука ы; японцам кажется почти не­произносимым звук л в европейских языках, китайцам — звук р. Если вы изучаете англий­ский язык, то, вероятно, знаете, как трудно освоить два звука, обозначаемые сочетанием букв th. В кавказских языках много трудных гортанных звуков в языках Африки встре­чаются особые щелкающие звуки. Так по­чему бы не освободить языки от этих сложно­стей?

Не лучше обстоит дело и с грамматикой. Почему стол — мужского рода, стена — жен­ского, а окно — среднего? Наверное, языко­веды смогут объяснить, как появились эти раз­личия. Но зачем нам сегодня пользоваться этими пережитками? Вот англичане счастли­вые: у них существительные не имеют ни ро­дов, ни склонений. Французам тоже легче, чем нам: у них хоть склонений нет. А мы или, например, немцы до сих пор не можем в своих языках навести порядок... Не пора ли нам говорить одинаково: «моя стол», «моя стена», «моя окно»?..

Прежде чем ответить на эти вопросы, обра­тим внимание на то, что родной язык — даже самый трудный, на чей-либо взгляд,— каждый нормальный человек усваивает без особых за­труднений. Он обучается родному языку, его грамматике и произношению незаметно, еще до прихода в школу. Любой же иностранный язык обладает особенностями, которые даются с трудом, если его изучают в зрелом возрасте, а не в детстве.

Значит, трудность того или иного языка относительна; она существует объективно лишь при его усвоении иностранцами. Мы ощущаем, как год от года совершенствуются методы изуче­ния иностранных языков. Но можно ли и раз­умно ли идти дальше и реформировать склады­вавшиеся столетиями современные националь­ные языки только для того, чтобы люди легче могли стать двуязычными и многоязычными? Как ни похвальна была бы поставленная при этом цель, она не оправдывает средств, которые потребовались бы для ее достижения.

Ведь что значит существенно изменить со­временный национальный язык с его богатей­шей литературой, создать для него простую и логическую грамматику, ввести новые звуки, некоторые трудные звуки выбросить, пере­смотреть его словарный состав? Это значит отказаться от своего родного национального языка, заменить его новым, другим языком. Представим на минуту, что нашлось такое лег­комысленное общество, которое решило бы перейти в современных условиях за одно-два поколения на этот новый, чужой для него язык. Оно утратило бы свои пословицы и поговорки, свои выражения народной мудрости, оно лиши­лось бы своей литературы (ее пришлось бы пе­реводить на новый язык), оно превратилось бы в Ивана, не помнящего родства, потеряло бы свою запечатленную в языке историю культу­ры. Такое общество было бы отброшено назад минимум на несколько столетий, да, пожалуй, и вообще не смогло бы существовать, так как распалось бы.

Родной язык — ценнейшее народное достоя­ние, орудие культуры, и народ бережет его как зеницу ока. Недаром у наших предков слово язык имело и значение «народ».

Общество, народ вовсе не бессильны перед языком. Уже создание письменности — вели­чайшая победа над языковой стихией. Вся исто­рия литературного языка, нормы которого еди­ны для всех говорящих на нем в данную эпо­ху,— это все более сознательное воздействие общества на процессы языкового развития. Литературный язык и в наши дни не может не изменяться, но изменения в нем происходят под строгим контролем всего общества. Уче­ные всесторонне исследуют язык, открывают все новые закономерности в его развитии. Де­сятки и сотни бытовых слов и выражений, ты­сячи терминов и официальных наименований горячо обсуждаются в печати. Через школу нормы литературного языка становятся созна­тельным достоянием миллионов людей.

С ростом всей культуры растет и языковая культура общества. У колыбели современного русского литературного языка стояли такие гиганты, как Ломоносов и Пушкин. Но пло­дами их деятельности могли воспользоваться тогда лишь немногие грамотные люди. С тех пор развитие литературного языка, усилия десятков выдающихся писателей и поэтов не­измеримо умножили выразительные возможно­сти русской речи, а ее богатства ныне откры­ты для всех.

Никто не рождается с готовым чувством языка. Речевые навыки и привычки, как и весь культурный облик человека,— результат опы­та, жизни, воспитания и самовоспитания.

С другой стороны, живучая, как всякий сорняк, бесцветная, штампованная речь, раз­ного рода языковое неряшество тоже воспиты­вают—но не вкус, а безвкусицу. Поэтому так важна борьба с языковым бескультурьем в уст­ной и письменной речи. Борьба эта должна быть сознательной. Овла­дение навыками правописания, чему учит шко­ла,— это только первый необходимый шаг в язы­ковой культуре нашего современника. Знания основ науки о языке — база для сознательного повышения культуры речи и умения самостоя­тельно разбираться в явлениях языка. Одна из аксиом языкознания — последова­тельное различение звука и буквы. Если чело­век их путает, он смешивает грамматику и фо­нетику с орфографией. В слове яма три буквы, но четыре звука: одна из букв (я) обозначает сразу два звука (йа). В слове пить сочетанию букв ть соответствует один мягкий звук т.

Алфавит, т. е. система букв для передачи на письме звуков нашей речи, не связан с этими звуками необходимой связью. Так, у современ­ного сербскохорватского языка не один, а два алфавита: один — на русской основе, другой— на латинской. И оба они неплохо обслуживают этот славянский язык.

Орфографические правила устанавливаются на десятилетия, а то и на века. Язык же изме­няется непрерывно. И время от времени орфо­графию, отставшую от развития звукового язы­ка, необходимо совершенствовать, иначе она в конце концов окажется такой же трудной, как английская (пишется enough, читается [«инаф»]). Но усовершенствование орфографии— это отнюдь не реформа грамматического строя языка: отдав в чистку свою орфографи­ческую одежду, звуковой язык останется са­мим собой и облачившись в обновку.

Несомненно, во власти общества, особенно социалистического, изменять в случае необхо­димости систему письменности родного языка. В принципе возможна и замена русского, ки­риллического письма латиницей или перевод, скажем, английского языка на кириллицу.

Но осуществить это не так просто, да и не к чему. Современный русский алфавит, напри­мер, очень хорошо и экономно передает все необходимые особенности русских звуков, и ре­альной потребности в какой-либо реформе рус­ской графики, очевидно, нет, как и в рефор­ме грузинской или армянской оригинальных систем письма, существующих больше тысяче­летия. Трудность изучения иероглифической ки­тайской грамоты, как правило передающей не звучания слов, а только их значения, вошла в поговорку и стала серьезным препятствием для распространения элементарной грамотности.

Знаменитый английский драматург Бер­нард Шоу завещал значительную сумму денег на создание совершенно новой системы пись­менных знаков для современного английского языка. Такую систему сейчас выработали и со­вершенствуют специалисты. Однако будущее нового алфавита весьма неопределенно. Старая пословица говорит: «Лучшее — враг хорошего». Трудности введения «лучшего» алфавита могут оказаться такими, что целесообразнее будет сохранить пусть далеко не совершенный, но привычный алфавит: ведь он удовлетворяет потребности общества.

История науки знает огромное количество предложений, направленных на замену разных сосуществующих в мире систем письма единой, общей для всех языков. Авторы таких проектов обычно не учитывают, что подобная реформа не затронула бы куда более значительных и су­щественных различий между самими языками, их звуковым и грамматическим строем, словар­ным составом, фразеологией и т. д. В наши дни такая игра явно не стоит свеч, затраты не оку­пились бы результатами.