Приезд цыган

Приезд цыган

«В воскресенье 17 августа прибыло в Париж двенад­цать кающихся: герцог, граф и десять других людей, все бы­ли верхом на лошадях; они называли себя добрыми христиа­нами и утверждали, что пришли из Нижнего Египта; они го­ворили, что когда-то все они были христианами и недавно снова ими сделались, после того как христиане снова подчи­нили всю их страну и обратили жителей под страхом смер­ти. Принявшие крещение были, как и прежде, сеньорами в той стране, и они дали обет быть добрыми и богопослушными христианами и следовать Закону Христову до самой смер­ти... И они утверждали, что с тех пор, как они некоторое время снова были христианами, их осаждали сарацины; тогда их вера пошатнулась, и они не смогли защищать свою страну и воевать с подобающим мужеством, они сдались своим вра­гам, отвергли свою веру и снова стали сарацинами. Тогда, уз­нав что они отвергли нашу веру и стали сарацинами и идоло­поклонниками, христианские государи, как например, герман­ский император, король Польши и другие сеньоры, стали их преследовать и немного спустя одержали над ними победу; они надеялись, что им позволят остаться в их стране, но им­ператор и другие сеньоры, посовещавшись, решили, что они смогут остаться в своих землях лишь с согласия Папы и что, стало быть, им необходимо направиться в Рим, к Свя­тому Отцу. Все они пошли туда, взрослые и дети, — послед­ним было весьма тяжело — и исповедовали свои грехи. Вы­слушав их исповедь, Папа наложил на них в качестве эпитимьи обязанность скитаться в течение семи лет и за все это время ни разу не спать в кровати и не пользоваться никаки­ми удобствами. Заботясь об их содержании, он распорядил­ся, чтобы всякий епископ или аббат, имеющий посох, выдал им единовременно десять турских ливров, и вручив им соот­ветствующие письма для прелатов церкви, дал им свое бла­гословение. Они отправились в путь, и, прежде чем попасть в Париж, они странствовали по свету в течение пяти лет. Большая часть кочевников — от ста до ста двадцати человек - прибыла лишь в день усекновения главы Иоанна Предтечи; судебные власти не позволили им войти в Париж и отвели в качестве местопребывания Шапель-Сен-Дени. Когда они по­кидали свою страну, их было тысяча или тысяча двести че­ловек, однако все остальные умерли в пути. Их король, ко­ролева и все, кто остался в живых, еще надеялись стать об­ладателями благ мира сего, ибо Папа пообещал по заверше­нии покаяния дать им добрую и плодородную землю, на ко­торой они смогли бы осесть.

Когда они обосновались в предместье Шапель, стек­лось туда, чтобы на них посмотреть, столь великое число жителей Парижа, Сен-Дени и других парижских окрестнос­тей, сколько никто никогда не видывал даже на освящении ярмарок Ланди в Сен-Дени. И вправду, дети их, и мальчики, и девочки, обладали необычайной ловкостью; почти у всех уши были проколоты, и носили они в них по одному или по два серебряных кольца они говорили, что таков обычай в их стране.

Мужчины были чрезвычайно черны, с курчавыми волосами, женщины смуглы и неслыханно уродливы; у всех были изъязвленные лица [наверняка это была какая-то тату­ировка] и черные волосы, похожие на лошадиные хвосты. Вместо платья они носили старую шаль [наподобие грубого покрывала из шерсти или хлопка], которая крепилась на пле­чах толстыми завязками из ткани или веревки; под шалью у них была лишь старая блуза; короче, то были самые нищие создания из всех, что когда-либо появлялись во Франции. При всей бедности среди них попадались колдуньи, читавшие по руке и открывавшие людям их прошлое и будущее; и по­сеяли они раздор не в одном семействе, говоря мужу: «Жена твоя наставляет тебе рога», а жене: «Муж твой тебя обма­нывает». Хуже всего, однако, было то, что пока они разгова­ривали с клиентом, содержимое кошельков тех, кто их слу­шал, переходило к ним — с помощью магии, дьявола или просто ловкости рук. Так, по крайней мере, говорили, ибо, по правде говоря, я с ними разговаривал 3 или 4 раза и ни ра­зу я не заметил, чтобы по возвращении у меня не хватало хотя бы одного денье, и я не видел, чтобы они гадали по ру­ке. Но народ повсюду об этом говорил, и слух этот в конце концов достиг ушей Парижского епископа, который явился к ним в сопровождении одного брата-минорита по прозванию Маленький Якобинец, который, по повелению епископа, про­чел им прекрасную проповедь и отлучил всех, кто занимался гаданьем или кому гадали и кто с этой целью показывал ру­ки. После этого их заставили покинуть предместье, и в сен­тябре, на Рождество Пресвятой Богородицы они отправились в Понтуаз.»

«Дневник парижского буржуа времен Столетней войны.»