Из истории Нидерландской революции

Из истории Нидерландской революции

Три столетия назад, в 1566 г., в Нидерлан­дах началась первая победоносная буржуазная революция.

Веками этой небольшой стране грозили на­воднения. Ее недра были лишены полезных ископаемых. Ее просоленная почва не везде годилась для хлебопашества. Пологие примор­ские равнины были бедны лесом. Но эта страна дождей, ветров и наводнений стала одной из богатейших в Европе, так как она лежала на перекрестке важнейших речных и морских путей. Здесь были расположены устья полноводного Рейна, Мааса и Шельды — трех водных арте­рий, связывавших глубинные районы Германии и Северной Франции с морем. Мимо Нидерлан­дов пролегала морская дорога, шедшая от Балтики и Скандинавии к берегам Франции, Испании и Португалии. Лишь узкая горло­вина пролива отделяла Нидерланды от Англии.

Голландцы с гордостью говорили: «Бог со­здал море, а мы сушу». Упорным трудом поко­лений у моря пядь за пядью отвоевывалась территория, рядами плотин отгороженная от напора океана. А под защитой этих плотин, ниже уровня океана, на отнятых у моря «поль­дерах» распростерлись сочные луга, появились превосходные огороды и возникли образцовые молочные фермы.

В XVI в. Нидерланды славились своими городами, мореходством и торговлей.

От причалов Амстердама флотилии уходили и на китобойный промысел, и на лов сельди. Неда­ром шутили, что Амстердам построен на селедоч­ных костях. На амстердамских верфях строились суда по заказу соседних стран. Английские куп­цы приезжали в Амстердам покупать хлеб, который привозили сюда из Польши и Пруссии. Город Антверпен, стоявший у глубокого устья Шельды, превратился к XVI в. в торговую столицу Европы, так как он стал главенствую­щим центром на великой морской дороге, про­стиравшейся от скал Норвегии до Гибралтара. Обычно до 2 тыс. судов стояло на рейде Ант­верпена, и ежедневно здесь разгружалось и загружалось 400—500 кораблей. Каждый день в ворота города въезжало более тысячи пово­зок, груженных шерстью и кожей. В узких улицах теснились склады и лавки местных и иноземных купцов. До тысячи богатейших бан­киров Европы основали здесь постоянные пред­ставительства. На площади Антверпена, у ве­личественного здания первой общеевропейской биржи, царила непрестанная сутолока и слы­шался разноязычный говор.

На бирже сосредоточивались все торговые сделки, приобретались по образцам оптовые пар­тии товаров, устанавливалось, когда и куда должны быть доставлены закупленные товары.

Здесь купцы и капитаны договаривались о дальних экспедициях, оценивали образцы диковинных заморских товаров, торговались, оплачивали долги, здесь же добивались ссуды (денег в долг) от банкиров.

По всему миру расходились нидерландские изделия: сукна, шерстяные ткани, бархат, льняное полотно, корабельный парус. Все это создавалось руками городских и деревенских тружеников, которых эксплуатировали скуп­щики-предприниматели.

В ту пору множество людей и в городах и в деревнях искало заработка. Это объяснялось тем, что в передовых областях страны крепост­ничество стало невыгодным для дворян-земледельцев. Они предпочитали сдавать зем­лю зажиточным арендаторам и лишать зем­ли тысячи раскрепощенных сельских жителей. Вчерашние крестьяне становились рыбаками и матросами, ремесленниками. Большая их часть превращалась в прядильщиков, ткачей и красильщиков. Дешевый труд этих обездо­ленных людей и явился источником наживы для оборотистых предпринимателей, продавав­ших несравненные нидерландские сукна по всей Европе.

Многие иностранцы говорили о богатстве Нидерландов, и лишь немногие замечали, что в этой богатой стране существует жестокая нужда, гнетущая тех, кто прославил Нидер­ланды своим трудом.

В начале XVI в. Нидерланды вошли в со­став гигантской империи Карла V¹, о которой говорили, что на ее территории никогда не за­ходит солнце. Сам император называл Нидерланды жемчужиной своей короны. Эта малень­кая страна давала его казне в четыре раза больше доходов, чем обширнейшие владения Нового Света.

Когда в 1555 г. империя Карла V распа­лась, Нидерланды перешли во власть его сына — Филиппа II испанского, который решил отдать испанским дворянам на расхищение все достояние Нидерландов.

Вековые кровавые войны с арабами привили испанским дворянам презрение ко всякому труду, стремление жить за счет военной добычи. Лютую жестокость по отношению к побежденным и покоренным они оправдывали своей преданностью католической церкви, не­навистью к ее врагам.

Филипп лишил нидерландских купцов пра­ва торговать с испанскими колониями в Аме­рике. Повысив на 40% пошлину на ввозимую в Нидерланды испанскую шерсть, он нанес тяж­кий удар нидерландскому сукноделию и, нако­нец, ради увеличения церковных поборов, учре­дил в стране 14 новых епископств. Всеобщий ужас и возмущение выз­вало введение инквизи­ции и указ о преследовании ерети­ков. По городам и се­лам стали рыскать инк­визиторы. Казням и пыт­кам предавали не толь­ко смельчаков, открыто осуждавших феодаль­ные и церковные поряд­ки, но зачастую и со­вершенно невинных лю­дей. Клеветникам-до­носчикам инквизиция уступала часть конфискованного имущества своих жертв.

Но народ Нидерландов не только негодовал. Он издевался над своими врагами. В отличие от тогдашних феодальных государств Нидер­ланды были страной почти сплошной грамот­ности.

Издавна в городах и деревнях устраи­вались шумные карнавалы и театральные зрелища. На грубо сколоченных подмост­ках здесь и там разыгрывались сатирические сценки, и зрители хохотали, видя чванливого испанца, алчного епископа, гнусного инкви­зитора. Из уст в уста передавались рассказы, открывавшие многим глаза на положение род­ной страны.

Один из таких рассказов гласил, что жесто­кий инквизитор Тительман повстречался на проезжей дороге с судьей по уголовным делам по прозвищу Красный Жезл. Увидя инквизитора, ехавшего в сопровождении единственного секре­таря, Красный Жезл спросил его: «Как вы, ваше преподобие, решаетесь пускаться в дорогу без всякого конвоя, тогда как я еду под охраною сотни конных стражников?» Ответ Тительмана был краток: «Сын мой, вы преследуете и карае­те опасных преступников, я же расправляюсь с невинными людьми, а потому и не нуждаюсь в охране!..»

В 1566 г. делегация нидерландских дворян вручила правительнице Маргарите, сестре Фи­липпа II, правившей от его имени, свою пети­цию (просьбу). Дворя­не просили приостано­вить деятельность инк­визиции в стране и со­звать генеральные шта­ты (парламент). Один из придворных бросил по адресу вручавших петицию презритель­ное словцо «гёзы» — ни­щие! Слово было под­хвачено, и вскоре гёзами стали называть всех, кто боролся за свободу Нидерландов.

Мореходство, тор­говля и промышленность были не только делом наживы богачей, но и источником пропитания для бедняков. Не удивительно, что весь народ Нидерландов поднялся на защиту промыслов и торговли, своего достояния и своей жизни. Пока дворяне просили и выжидали, все еще надеясь на милость короля, мастеровые и мат­росы, ткачи и грузчики восстали. В 1566 г. начались выступления «иконоборцев». Труже­ники Нидерландов но мирились с лживой и жестокой католической церковью, не хотели терпеть показной роскоши храмов, несовмести­мой с их представлениями о простоте и равенстве. Вооруженные чем попало мужчины, женщины, подростки врывались в соборы и уничтожали иконы, низвергали статуи, вдребезги разби­вали многоцветные узорчатые стекла. Смель­чаки с риском для жизни взбирались по возно­сившимся ввысь гладким колоннам, чтобы сло­мать лепные капители. Таков был порыв иск­ренних чувств народа. Даже враги иконоборцев единодушно признавали их полное бескорыстие. Весть о выступлениях иконоборцев явилась для Филиппа желанным предлогом для отправ­ки в Нидерланды отборного войска во главе с герцогом Альбой.

Этот высохший старец с длинным узким лицом и непроницаемым взглядом под сурово сдвинутыми бровями слыл опытным полковод­цем. Под ледяной учтивостью он таил жесто­кость прирожденного палача.

Вступив в августе 1567 г. с войском в сто­лицу страны Брюссель, Альба немедленно со­здал «совет по делам о волнениях», прозванный «кровавым советом». За три месяца было выне­сено 1800 смертных приговоров. Несмотря на военные заслуги перед Филиппом, были обез­главлены популярные в стране графы Эгмонт и Горн только за то, что они осмелились подпи­сать петицию гёзов. Не только иконоборцы, но и сотни ни в чем не повинных людей обре­кались на смерть либо за то, что «не противи­лись осквернению церквей», либо за то, что не донесли о тех, кто подписал петицию или посещал «еретические сборища».

Столбы и заборы на улицах, подъезды у домов, изгороди на полях — все было увешано скелетами задушенных, сожженных и обез­главленных, так вспоминал современник этих событий.

Тысячи людей бежали из страны. Зловещая тишина казалась Альбе победой над устрашенным народом. В действительности то было лишь затишье перед бурей.

В 1569 г. был издан строжайший указ об «алькабале», обязавший отчислять десятую долю цены всякого проданного товара в пользу испанской казны. Выполнение подобного рас­поряжения сделало бы нидерландские товары дороже английских, лишило бы их сбыта, привело бы к удушению национальной торгов­ли, а за нею и промышленности. Страна отве­тила на этот указ наглухо закрытыми дверями лавок и мастерских, мертвой тишиной опустев­ших торговых кварталов.

Бежавший из страны Вильгельм Оранский — виднейший представитель нидерландской зна­ти — надеялся одолеть испанцев не силами народа, а руками наемных солдат. Еще в 1568 г. он вторгся в страну во главе отрядов немецких наемников. Альба не только разбил и отбросил наспех навербованные Оранским отряды, но и выяснил, какие города готовились поддержать Оранского, и над этими горо­дами нависла угроза жестокого разгрома.

Тем временем народ, которого втайне стра­шился Оранский, проявил решимость и силу. В апреле 1572 г. у причалов города Брилле бро­сила якорь флотилия купцов и мореходов, вы­нужденных бежать из страны. Решившись искать спасения в заокеанских землях, беглецы хотели запастись перед дальней дорогой пресной водой и провиантом. Но восторженный прием мирных жителей изменил все планы. К флотилии вер­нувшихся беглецов стали присоединяться суда и суденышки, стекавшиеся отовсюду, и вскоре флотилия изгнанников превратилась в грозную эскадру «морских гёзов», неожиданно нападав­шую на испанские суда и гарнизоны, наводив­шую страх на завоевателей.

В лесах появились «лесные гёзы». Примор­ские провинции Зеландия и Голландия раз­вернули успешную борьбу за свое освобожде­ние. Ее мужественно вели протестантские советы городов. Они беспощадно изгоняли католи­ческих чиновников и попов. Взносы городов, богатства, отнятые у церкви, испанские грузы, захваченные на море,— все это шло на дело освободительной борьбы, на создание войска и возведение укреплений.

Чтобы сокрушить оплот сопротивления, Альба бросил свои отряды на север против городов, пытавшихся оказать помощь Оран­скому. У стен беззащитного Мехельна горожане, пытаясь отвратить жестокую расправу, встре­тили Альбу торжественной церковной процес­сией. Пока звучали псалмы, солдаты завали­вали окаймлявший город ров хворостом и му­сором, а когда вокруг города запылало огнен­ное кольцо, войско с ревом ворвалось в воро­та. Три дня озверевшие победители убивали и грабили без разбора и католиков и проте­стантов.

В городе Цутфене Альба приказал не оста­влять в живых ни одного человека.

У стен Нардена испанский командующий получил ключи от города, так как обещал пощадить его население. После этого пятистам наиболее известным гражданам было прика­зано собраться в церкви. Вошедший туда свя­щенник велел собравшимся приготовиться к смерти. Мгновение спустя вооруженные шпа­гами и кинжалами солдаты ворвались в цер­ковь и быстро перебили обманутых и безоруж­ных людей.

Кратким было донесение Альбы королю Фи­липпу: «У граждан и солдат перерезаны глот­ки, ни одна мать не имеет сына!»

Участь Цутфена и Нардена не оставляла надежды другим городам. На пути поработи­телей неприступной твердыней встал Гарлем. Испанские солдаты были изумлены, встретив среди контратакующих женский кавалерийский отряд. Когда испанцы пошли на приступ горо­да, с его стен стали низвергаться камни, поли­лось кипящее масло, посыпались горящие го­ловни, на шеи осаждавших ловко набрасывались осмоленные зажженные обручи.

И все же после семимесячной осады голод положил конец сопротивлению Гарлема.

Карательная экспедиция Альбы закончи­лась под Лейденом. С октября 1573 г. до марта 1574 г. город был зажат в кольце осады. Горо­жане с презрением отвергли все предложения о сдаче на милость короля. Но все дороги, ве­дущие к Лейдену, были в руках врагов. Запас продовольствия быстро таял, а с ним таяли и силы осажденных. Оставалось надеяться на морских гёзов, на то, что, взрывая плотину за плотиной, они подведут океанские воды к стенам удаленного от моря Лейдена.

Неутомимо, ожесточенно, день и ночь тру­дились моряки, как бы перечеркивая своей разрушительной работой дело предшествующих поколений. От взорванного шлюза к следую­щему катились волны, неся на своем гребне корабли морских гёзов. Когда попутный ветер сменялся встречным, моряки сами на постром­ках тащили по мелководью отяжелевшие суда, чтобы как можно скорее прийти на помощь изнемогавшим защитникам Лейдена. В послед­нюю ночь, когда голод довел до полного бес­силия защитников Лейдена, одна из стен горо­да, пробитая ядрами, внезапно рухнула, от­крыв зияющую брешь перед осаждавшими. Но в темноте ночи испанцы приняли грохот обвала за пушки морских гёзов и в панике стали беспорядочно отступать... А через не­сколько часов океанские воды действительно подошли к городу. Морские гёзы пришли на вы­ручку своим братьям...

Нидерландскому народу пришлось пройти еще немало тяжких испытаний, прежде чем в передовых провинциях страны восторжество­вала независимость и сложилось первое в Европе буржуазное государство — Голландская республика.

Своим мужеством и героизмом труженики Нидерландов сокрушили господство чужезем­ных феодалов, но плодами их борьбы восполь­зовалась буржуазия, гнет которой были вы­нуждены терпеть внуки и правнуки рядовых участников освободительной, борьбы XVI в.

¹ В XV в. Нидерланды подчинялись герцогам Бур­гундским. После гибели последнего Бургундского гер­цога, в 1477 г., его дочь стала женой Максимилиана Габс­бурга, который, сделавшись императором Священной Римской империи, оказался одновременно и правителем Нидерландов. Сын Максимилиана и Марии Бургунд­ской — Филипп Красивый вступил в брак с Иоанной — единственной наследницей испанской короны и откры­тых Колумбом земель в Америке. Карл Габсбург — сын Филиппа и Иоанны — в 1516 г. стал королем Испании и ее колоний, а в 1-519 г. императором.