СРЕДНИЕ ВЕКА. ЗАРУБЕЖНЫЕ СТРАНЫ В СРЕДНИЕ ВЕКА. Древние Германцы

СРЕДНИЕ ВЕКА. ЗАРУБЕЖНЫЕ СТРАНЫ В СРЕДНИЕ ВЕКА. Древние Германцы

Еще до начала новой эры земли, опоясы­вавшие Средиземное море, были завоеваны Рим­ской империей. Вся эта территория, согретая горячим солнцем юга, издревле славилась хлеб­ными полями, оливковыми рощами, виноград­никами и плодовыми садами. Совсем иной, мрачной и неприветливой, показалась римля­нам родина древних германцев, от которых ведут свое происхождение некоторые народы Европы. За Рейном и Дунаем римляне встретили необъятные дремучие леса, непроходимые заросли кустарников и болота.

О жизни, быте и нравах древних германцев мы узнали из сочинений римских писателей: Цезаря — одного из основателей Римской импе­рии, написавшего свои «Записки» в 50 г. до н. э., и историка Тацита, автора «Германии» (98 г. н. э.).

Многое в жизни древних германцев удивля­ло Цезаря. Его сограждане — римляне жили оседло, а германцы ежегодно меняли свои посе­ления. В Риме богачам противостояли обездо­ленные бедняки, тогда как современные Цеза­рю германцы имели одинаковый достаток и равные права. Этим обстоятельством Це­зарь объяснял сплоченность германцев и от­сутствие у них внутриплеменных раздоров.

По словам Цезаря, германцы питались глав­ным образом молоком, сыром и мясом. Это означает, что их основным занятием было не зем­леделие, а охота и скотоводство. Живя с неза­памятных времен среди лесов и болот, герман­цы охотились, пасли прирученных животных л собирали плоды диких растений.

В ту пору германцы еще только начинали заниматься земледелием. Его развитию мешали неблагоприятные условия: леса и болота, обсту­павшие со всех сторон поля, и недостаток желе­за, без которого нельзя было вырубать лес и из­готовлять орудия для лучшей обработки почвы.

Земледелие, охота и защита скота от дикого зверя были не по силам как отдельной семье, так и целому роду. Только племя общими уси­лиями могло выжигать мелколесье, чтобы уве­личить площадь посева, только оно могло со­вместно охотиться и оберегать свои стада. Охота и скотоводство долгое время служили германцам главным источником пропитания. Однако, для того чтобы прокормиться продуктами охоты и скотоводства, германцам приходилось в пои­сках дичи и выпасов ежегодно переселяться на новые места, после того как был собран уро­жай с полей.

Каждую весну старейшины делили вновь занятые племенем поля между большими рода­ми, а сородичи каждого из родов сообща тру­дились на отведенной им земле и поровну де­лили урожай между собой.

У германцев времен Цезаря не было ни классов, ни государства. Лишь во время опас­ности, когда небольшим, разобщенным племенам грозило завоевание либо когда они сами готовились к набегу на чужие земли, избирал­ся общий вождь, возглавлявший боевые силы объединившихся племен. Но едва заканчива­лась война, выборный вождь добровольно оставлял свой пост. Немедленно распадалась и временная связь между племенами. В каждом племени споры соплеменников по-прежнему улаживали старейшины.

Рассказы Цезаря запечатлели жизнь доклас­сового общества древних германцев и отразили черты, свойственные другим народам, жившим родовым строем.

Всего полтора столетия отделяют труд рим­ского историка Тацита «Германия», написанный в 98 г. н. э., от «Записок» Цезаря. Но за это время в жизни германцев многое изменилось. Земледелие из второстепенного занятия превра­тилось в основное. Разбросанные в причудли­вом беспорядке хижины германцев представля­ли собой уже постоянные поселения. Примы­кавшие к деревне поля, леса и луга принадле­жали всей общине. Каждый поселенец пас свой скот на общинных лугах, заготовлял топливо и строительный материал в общинном лесу.

Ко времени Тацита у германцев появились плуг и борона. Использование этих простых орудий и упряжного скота позволило взяться за обработку земли отдельными семьями, которые стали вести свое самостоятельное хозяйство. Пахотная земля, так же как леса и луга, оста­валась собственностью всей общины. Каждая семья получала от общины приблизительно рав­ные участки пахотной земли — наделы.

На рисунке вы видите схему землепользова­ния германцев. За де­ревней простирается об­ширное пространство, разделенное на секторы. Неправильными очерта­ниями обозначены поля, которые располагаются в одном направлении и занимают лишь один сектор.

Число деревень тог­да было невелико, их на­селение незначительно, а избыток свободной земли позволял каждый год засевать небольшую часть ее, только один из секторов. Из года в год перенося поля на новое место, в новый сектор, германцы давали полям отдых. Семь-восемь лет плуг не трогал пашни, и за это время плодородие земли восстанавлива­лось.

В секторе, который обрабатывался под паш­ню в данном году, видно не одно, а несколько по­лей, ограниченных из­вилистыми линиями и рассеченных многими по­лосками. Извилистые очертания полей опреде­ляла местность: приходилось огибать овраги, косогоры, болота, выкраивая между ними поля. Штриховка показывает, что каждая семья, обитав­шая в отдельной хижине, занимала не одно ка­кое-нибудь поле целиком, а ряд полосок, раз­бросанных в разных местах.

Смысл этой необычной для римлян системы землепользования состоял в том, чтобы обеспе­чить равные условия семьям. Одного поля явно не хватало общине. Заняв несколько полей, члены общины замечали, что одно из них более плодородно, другое, напротив, песчаное, не­плодородное, одно подле самой деревни, а другое удалено от нее. Чтобы никто не жало­вался на плохой участок и на его удаленность, надел каждой семьи составлялся из полосок, разбросанных во всех полях общины. Каждое поле делилось на равновеликие полоски по чи­слу семей.

Однако равенство односельчан-общинников

продолжалось недолго. Наличие свободной от леса земли позволяло всякому общиннику за­нять лишний, добавочный надел. Разумеется, не всякий имел эту возможность: ведь обработка дополнительной земли требовала лишних рабо­чих рук и лишнего скота. Тацит рассказывал о рабах, появившихся в германской деревне. Ча­ще всего это были люди, полоненные во время разбойничьего набега. Весной, когда разме­чались новые поля и распределялись наделы, победители, завладевшие во время набега на соседнее племя рабами и лишним скотом, могли получить, кроме обычного, также и дополни­тельный надел или даже несколько таких наде­лов. Дополнительные наделы обрабатывали ра­бы, которые отдавали господину часть собран­ного урожая. Раб, возделывавший участок зем­ли хозяина, кормил не только семью господина, но и свою семью.

Детей рабов нельзя было по виду отличить от детей свободных. Те и другие, загорелые и обветренные, покрытые пылью, играли вместе в родной деревне, а под­растая, сообща пасли скот, доставляли из ле­су хворост, помогали старшим.

Различие проявля­лось лишь среди взрос­лых. Рабы, лишенные свободы и оружия, не были членами общины и участниками народных собраний. Они должны были повиноваться сво­ему господину, который, однако, редко прибегал к жестоким наказаниям и еще реже казнил ра­бов. Тацит писал, что древнегерманским ра­бам жилось несравнен­но легче, чем римским. Более мягкое отношение к рабам объясняется не особой добротой герман­цев. Быт обитателей гер­манских поселений был простой и грубый. В от­личие от римлян они не продавали хлеб и дру­гие продукты. Все, что давала земля, предназ­началось только для собственного пропитания, поэтому не было надобности требовать от раба ни лишнего труда, ни лишних продуктов.

Из рассказа Тацита видно, что на смену прежнему равенству пришло неравенство: по­явилось различие между рабами и свободными, а среди свободных стали выделяться «первые лю­ди племени» — представители зарождавшейся древнегерманской знати, располагавшие боль­шим количеством рабов, земли, скота.

Межплеменные войны, разбойничий захват добычи и присвоение львиной доли ее военными предводителями способствовали обогащению и выдвижению тех, кого Тацит называл первыми людьми. Старинное равенство соплеменников разрушалось, появились имущественные раз­личия, создавалась постепенно углублявшаяся пропасть между возникавшей знатью, с одной стороны, и рабами и обедневшими членами об­щины — с другой.

Многие германцы складывали в битвах свои головы, а их семьи, потеряв кормильцев, были не в состоянии собственными силами обрабаты­вать свои земельные наделы. Нуждаясь в семе­нах, скоте, пище, беднота попадала в долговую кабалу и понемногу лишалась части прежних наделов, переходивших в руки более богатых и знатных соплеменников. Со временем внуки и правнуки древнегерманских рабов и обеднев­ших свободных превратились в зависимых кре­стьян, в крепостных.

В древнегерманском обществе, как и в других обществах, находившихся на той же стадии раз­вития, всячески прославлялись война и завоева­ния, которые давали знати добычу, богатство и власть.

Тацит писал: «Они считают постыдным при­обретать потом то, что можно завоевать кровью!» Такие же попытки прославления войны и грабительской добычи знает история всех древ­них народов, из среды которых выдвигалась знать с присущими ей захватническими стрем­лениями.

Много столетий спустя немецкие фашисты, пытаясь внушить молодежи преклонение перед вооруженным насилием, воспитать в ней жесто­кость и стремление паразитически жить за счет порабощенных народов, приписывали древним германцам особую воинственность и призывали немецких юношей подражать предкам.

Во времена Тацита древние германцы, поми­мо вождей, которых избирали за доблесть на период войны, стали выбирать правителей из числа знати и в мирное время. Те, кого Тацит называет первыми людьми племени, чтобы упро­чить свое господство над соплеменниками, стремились подчинить все племя правителям, вы­шедшим из рядов знати.

Эти правители — короли, как их назы­вали древние германцы,— еще не имели большой власти. Но некоторые вопросы уже решались в тесном кругу «первых людей», совещавшихся с конунгом. Здесь сговаривались, как провести народное собрание, чтобы не пострадали интере­сы знати. Однако важнейшие дела во времена Тацита еще решало народное собрание. Оно про­исходило обычно в полночь. На опушке леса, оза­ренной лунным светом, широким кругом рас­саживались члены племени. Блики лунного све­та отражались на остриях копий, с которыми германцы не расставались. В середине круга, образованного собравшимися, группировались «первые люди». От них исходили все предложения, обращенные к собранию. Если предложение короля или кого-либо из знати приходилось по душе участникам собрания, то они выражали одобрение стуком оружия; то, что не нравилось, отвергали громким ропотом.

Со временем влияние знати все более и более возрастало, и рядовые члены племени все реже и реже дерзали оспаривать или отвергать пред­ложения, исходившие от королей либо власт­ных и богатых представителей племенной зна­ти. Так, постепенно у древних германцев со­вершался переход к классовому государству.

В жестоких межплеменных столкновениях, в походах и завоеваниях германская знать спла­чивалась вокруг своих предводителей, возглав­лявших могущественные племенные союзы. Эти союзы сыграли большую роль в ниспроверже­нии Западной Римской империи и в создании на ее развалинах новых, «варварских» королевств. Но и в этих варварских королевствах про­должала расти роль знати, захватывавшей луч­шие земли. Эта знать подчиняла себе простых людей племени, превратив их в конечном счете в зависимых и крепостных крестьян.