Как рука может заменить глаз, а зеркало-ухо

Как рука может заменить глаз, а зеркало-ухо

Теперь мы готовы к тому, чтобы осветить один из самых интересных вопросов. Мы опи­сали, как нарушается сложная деятельность мозга, если какая-нибудь его часть разрушает­ся. А может ли эта деятельность восстановить­ся? Если идти по стопам Галля и видеть в моз­говых центрах специальные «органы способностей», тонет, потому что никакой другой орган не в состоянии заместить разрушенный... Если следовать за Флурансом, то да; но ведь большие полушария мозга вовсе не та однородная мас­са, о какой думал французский ученый...

Представим себе, что во время концерта на скрипке лопнула струна. И что же? Скрипач будет играть на оставшихся струнах; известно, что великие скрипачи могли закончить начатый концерт даже на двух струнах. Или допустим, что из оркестра внезапно выбыл один инстру­мент. Опытный дирижер всегда сумеет заменить его другими.

Ну а как обстоит дело в головном мозге, работу которого мы только что сравнили с хо­рошо слаженным оркестром?

Осколок повредил больному кору зритель­ных (затылочных) отделов, и он перестал раз­личать буквы: их контуры расплывались, он не мог зрительно собрать множества черных линий в ясные образы букв. Значит ли это, что он навсегда потерял способность читать? Нет, опытный врач и психолог не отчаиваются. Больного сажают за стол, дают ему лист с крупно написанными буквами и карандаш: он должен терпеливо и не торопясь обводить буквы. И что же? Те контуры, которые он не мог узнать на глаз, постепенно оживают и становятся вновь знакомыми, когда он обводит их. Движения руки, обводящей контуры букв, заменили выпавшее зрительное восприятие. Два-три месяца упражнений — и человек снова окажется грамотным. Сначала опираясь на движения руки, затем на движения глаз, он частично восстановит то, что, казалось, было без­возвратно утеряно.

Теперь перед нами другой больной — тот, который ранен пулей в левую височную об­ласть. Он больше не понимает обращенной к нему речи, и сам плохо говорит. Но посадим его перед зеркалом. Сядем рядом и покажем, как мы произносим отдельные звуки. Вот «а» — видите, каким круглым делается при этом рот? А вот «у» — губы вытягиваются в трубку; «и» — рот растягивается. Это согласные: «п», «п» — как будто вы сдуваете пушинку. А как вибри­рует голосовой аппарат при звуке «р»! Человек, утративший способность анализировать звуки на слух, может постепенно ее восстановить, но уже опираясь на другие, сохранившиеся ощу­щения: зрительный образ в зеркале, прикосно­вение к гортани, а также на схему приемов про­изношения.

Проходит полгода — и этот больной снова различает звуки и говорит, используя, однако, для этой цели другие, сохранившиеся участки мозга.

Мозг человека (и большие полушария в том числе) совсем не такой однородный орган, все части которого равноценны. Это сложнейшая система высокоспециализированных аппаратов, и Флуранс был, конечно, неправ, отрицая слож­ность больших полушарий. Но мозг человека— это замечательное устройство не только по тон­кости своей работы, но и по пластичности; функции одних частей его на ходу могут вы­полнять другие. И наука, тщательно изучающая это устройство, помогает управлять такими за­менами там, где они становятся необходимыми.