.
Меню сайта
|
Как трое людей разучились писатьКак трое людей разучились писатьУпомянув о больших открытиях «центров речи», мы вплотную приблизились к тому вопросу, который так занимал нас с самого начала. Может быть, этим мы уже почти решили вопрос о «центрах» в головном мозге, управляющих психическими способностями? Возможно, Галль, несмотря на всю фантастичность его «френологии», был все-таки прав, и в мозге— пусть сов- сем не в тех местах и не в том виде — можно найти «центры», управляющие сложными видами психической деятельности? Чтобы разобраться в этом, мы расскажем, как три человека потеряли способность писать. Один из этих людей получил на войне ранение в левую височную область, которую почти девяносто лет назад описал немецкий психиатр Вернике. После этого ранения, разрушившего части мозговой коры, которые принимают участие в анализе и синтезе звуков, больной перестал четко разбирать обращенную к нему речь. Звуки путались у него, становились недостаточно четкими, больной оказался не в состоянии выделить отдельные звуки из слов, которые слышал и произносил. Он не мог писать под диктовку; пока списывает готовый текст, все идет хорошо, но, как только начинает писать под диктовку, все разрушается: больной не знает, с какого звука начинается, например, слово «летит», что это, «л» или «р», и какой звук идет дальше. Он пишет, зачеркивает, снова пробует, снова перечеркивает... В палате лежит второй больной. Он тоже получил огнестрельное ранение: осколок засел в той области левого полушария мозга, которая регулирует тонкие движения. Больной продолжает хорошо слышать и понимать обращенную к нему речь, но какие мучения испытывает больной, когда он пытается произнести хоть какое-нибудь слово! Язык не слушается, и вместо слова «стол» получается то «слот», то «слон». Ведь движения языка при произнесении звуков «л», «н», «т» так похожи. Он пробует писать — и тут неудача: лишившись возможности правильно проговорить слово, он неправильно пишет его. А вот и третий больной. У него пуля разрушила левую сторону затылочной области, на границе с теменной. Он хорошо говорит и так же хорошо понимает обращенную к нему речь. Казалось бы, ранение не лишило его никаких существенных сторон деятельности. Однако это не так. Больной по специальности топограф. Ему, наверное, совсем не трудно читать карты? Но вот карта перед ним — и он оказывается совершенно беспомощным. Где здесь восток и запад? Где нужно искать Уральские горы — справа или слева от Москвы? А где проходит линия фронта? Нет, он не может разобраться даже в самой простой карте. А как пройти из палаты в комнату врача — направо или налево? Те системы мозга, которые так хорошо анализировали пространственные отношения, разрушены ранением, и всюду, где человек должен опираться на их работу, он оказывается беспомощным. Ну а его письмо? Оно тоже пострадало от ранения, но совсем не так, как у первых двух больных. Ему ничего не стоит выделить в слове нужные звуки и сохранить их порядок. Но как написать нужные буквы? Как изобразить их? Это так трудно: поперечная палочка в «Б» отходит куда-то в сторону, но в какую?.. Направо или налево? И куда идет то полукольцо, которое входит в букву «Б»? А как трудна буква «В»: здесь два полукольца, и как их расположить? Нет, положительно, это невыполнимая задача. У трех больных ранены различные места мозга. Они задевают разные системы: у одного систему слухового, у другого — двигательного анализа, у третьего — зрительного. Письмо нарушено у всех, но по совсем разным причинам и в совершенно разных формах. Значит, даже, казалось бы, такой простой процесс, как письмо, представляет собой сложнейшую деятельность, состоящую из многих элементов. Может ли эта деятельность осуществляться одним «органом» мозга—каким-то «центром письма»? Конечно, нет. В процессе письма человек должен на слух выделить звуки воспринимаемой им речи — и в этом принимает участие слуховая часть коры больших полушарий головного мозга. Дальше человек должен произнести звуки— здесь действуют сложнейшие устройства двигательной части мозговой коры. Наконец, человек должен изобразить буквы, расположив их в пространстве. Теперь он опирается на зрительно-двигательные участки коры с их пространственным анализом. Значит, головной мозг, обеспечивающий замыкание сложнейших временных связей и создание множества совместно работающих «динамических систем», вовсе не состоит из отдельных «органов», ведающих определенной способностью. Его скорее можно сравнить с оркестром, в котором каждый инструмент сохраняет свою роль, а стройная симфония возникает лишь в результате слаженной игры. |
ПОИСК
Block title
|